Героический боевой путь ледокола «Анастас Микоян». Какое же путешествие он совершил и каков был его путь? Давайте разбираться.
Ледокол «Анастас Микоян» входил в новую серию ледоколов под названием «проект № 51». «А. Микоян», который изначально назывался «Отто Шмидт», строили в черноморском Николаеве. После начала Великой Отечественной войны, ледокол получит задание государственной важности лично от Верховного главнокомандующего, т. Сталина. Морякам предстоит переход из Черного моря на Дальний Восток. За год морякам ледокола предстояло пересечь четыре океана, уходить и отбиваться от итальянских кораблей и самолетов, немецких подводных лодок, спасать союзников, выживать в шторма, пережить незабываемые моменты радостного приема американцами в Сиэтле, что бы в итоге прибыть в порт Молотовска (ныне Северодвинск), где будет сделана короткая запись в вахтенном журнале: «Пересекли 42-й градус восточной долготы». Это означало, что корабль совершил полное кругосветное путешествие!
Ледокол «Анастас Микоян» входил в новую серию ледоколов, получивших название «проект № 51».
Если головной корабль серии, «Иосиф Сталин» совершал подвиги, вполне присущие его профессиональному предназначению, как-то спасение «Георгия Седова», то его младшему брату, «Анастасу Микояну», пришлось проделать путь, ледоколу совсем не свойственный.
«А. Микоян», который изначально назывался «Отто Шмидт», строили в черноморском Николаеве. Построенный на той же верфи чуть ранее «Лазарь Коганович» еще до войны ушел на Дальний Восток, а вот «Микоян» не успел — на воду его спустили, но даже положенных ходовых испытаний до начала боевых действий он не прошел.
Тем не менее, судно мобилизовали. Легендарная военно-морская карьера ледокола «Анастас Микоян» началась 26 августа 1941 года. В этот незабываемый для моряков день, состоялся подъем красного военно-морского боевого флага! Тогда же ледокол вошел в состав Черноморского флота в качестве вспомогательного крейсера.
На судне установили три 130-миллиметровых орудия и четыре 76-миллиметровых, оснастили зенитными пулеметами. Значительную часть экипажа составили рабочие Николаевской верфи — их родной город уже в середине августа заняли вражеские войска. Капитаном корабля был назначен боевой моряк, ветеран гражданской и испанской войн «кавторанг» Сергей Михайлович Сергеев. Возможно, это обстоятельство стало решающим в судьбе ледокола.
Осенью орудия «Микояна» защищали Одессу, потом корабль помогал эвакуировать войска и технику в Севастополь. Но он был совершенно необходим на севере, где начиналась эпопея полярных конвоев. Его «родной брат» «Вячеслав Молотов» оказался заперт в Ленинграде, «Сталин» требовал ремонта, а в страну начали поступать поставлявшиеся по ленд-лизу союзниками грузы. Фашисты вовсю наступали и в связи с этим стратегическое значение Северного морского пути только возросло. В ноябре Сталин принял решение вывести «Микоян» из Чёрного моря и направить на Чукотку - страна нуждалась в ледоколах в Арктике для доставки военных грузов. Команду для опасного плавания по документам и фотографиям отбирал лично Верховный главнокомандующий, утверждая в экипаж только самых проверенных моряков.
25 ноября 1941 года ледокол вместе с тремя танкерами и кораблями сопровождения черноморского флота вышел в сторону Босфора и Дарданелл. У турецкого берега боевые корабли развернулись на обратный курс, пожелав товарищам «семи футов под килем» — дальше они шли одни, без сопровождения и защиты. Даже установленные на «А. Микояне» орудия пришлось снять — по договору с нейтральной Турцией проливы могли пересекать только безоружные гражданские суда.
Была договоренность, что англичане пришлют конвой для сопровождения наших судов до своей базы в кипрской Фамагусте, но в последний момент союзники отказали в помощи, сославшись на большие потери. Тогда наши капитаны решили, что дальше они пойдут порознь и скрытно. Караван представлял бы слишком заметную цель для итальянских кораблей и самолетов, контролировавших некогда греческие острова на востоке Средиземного моря. А вражеские разведчики в Стамбуле, конечно, уже обратили внимание на четыре больших судна под красными флагами. Выходили корабли в разное время и с различными интервалами, старались в порту проговориться о заведомо ложных целях плавания. Впрочем, у итальянцев разведка работала хорошо, а турецкие военные с удовольствием приторговывали служебной информацией.
«А. Микоян» покинул Стамбул первым, в ночь на 1 декабря. Подготовку к отходу тщательно скрывали, ушли по-английски, не прощаясь. Под утро капитан пристал к неприметному островку в Эдремитском заливе, а поздно вечером пошел дальше. Вблизи острова Самос «Микоян» прошел буквально под носом у итальянских дозорных кораблей, прожекторами освещавших море. Только свежая погода, косой дождь и плохая видимость помогли нашим морякам благополучно проскочить всего в двух милях от вражеской военно-морской базы.
Но после выхода из Дарданелл в открытом море спрятаться было уже негде. Ледокол был замечен самолетом, а вскоре на горизонте появились несколько итальянских торпедных катеров. Сначала они подошли вплотную и потребовали следовать за ними к Криту. Поскольку курс поначалу совпадал, Сергеев сделал вид, что уступает, но в какой-то момент резко повернул и на полном ходу пошел к Кипру. Итальянцы догнали ледокол, стали обстреливать из пулеметов и мелкокалиберных пушек, но рассчитанные на противостояние полярным льдам борта выдержали. Тем не менее, на «Микояне» появились раненые. Капитан отдал приказ подготовить корабль к затоплению в случае невозможности продолжать поход.
Между тем разъяренные итальянцы развернулись для торпедной атаки. Они выпустили четыре торпеды, но Сергеев от всех сумел уклониться. Расстреляв боезапас, корабли Муссолини ушли, но вызвали самолеты. Два фашистских торпедоносца атаковали наш ледокол, но Сергеев снова сумел уклониться. Тогда летчики стали расстреливать беззащитный корабль из орудий и пулеметов. На судне загорелся спасательный катер, в баках которого было две тонны горючего. Чудом моряки успели обрубить крепления, и сбросить пылающий катер в море. Наступила спасительная ночь, и «Микоян» на всех парах рванул к Фамагусте.
Но едва корабль приблизился к Кипру, навстречу вышли несколько англичан в полной боевой готовности. Оказалось, что итальянцы объявили по радио о том, что они утопили русский ледокол, и союзники его уже не ждали.
Под прикрытием флота Его величества ледокол совершил переход до Хайфы, где встал на ремонт. «Общение» с итальянцами стоило ему более 150 попаданий, в том числе серьезных повреждений труб, что не позволяло развивать полную мощность котлам. Когда две из трех машин были разобраны, неподалеку от корабля раздался страшный взрыв — танкер «Феникс» подорвался на донной мине. Горящая нефть вытекла в море, по палубе разорванного надвое британского судна метались матросы. Наши моряки бросились к гидромониторам и мощными струями воды начали отгонять горевшую нефть, сбивать пламя. Отдали швартовы. Кочегары бросились в котельные отделения — экстренно разводить пары в оставшихся котлах; машинисты — в машинное отделение готовить единственную машину дать ход.
Решительные действия нашего экипажа помогли остановить пламя, эвакуировать моряков «Феникса» и британских солдат, оказавшихся отрезанными огнем на одном из пирсов. Правительство Великобритании выразило глубокую признательность советским морякам за спасение английских солдат, а капитану 2-го ранга Сергееву вручили благодарственную грамоту.
По договоренности с британцами они должны были вооружить судно, однако в наличии оказалась лишь одна допотопная 45-миллиметровая пушка. Тогда, чтобы придать ледоколу грозный вид, наши моряки пошли на хитрость. У местных арабов добыли бревна, из которых боцманская команда изготовила на палубе подобие мощных артиллерийских установок. Сверху накрыли брезентом. Конечно, при встрече с серьезным врагом эти бутафорские пушки ледокол не спасли бы, но в какой-то ситуации могли отбить желание нападать на беззащитное судно. А заодно затруднили бы опознавание корабля по внешним контурам.
Впереди был Суэцкий канал, а дальше — неизвестность. По первоначальному плану судно должно было идти на Дальний Восток кратчайшим путем мимо Индии и Китая, но седьмого декабря Япония вступила в войну и атаковала Перл-Харбор. На следующий день Японское море, проливы Лаперуза, Корейский и Сангарский были объявлены морскими оборонительными зонами Японии, а императорский флот стал топить и захватывать американские, британские и советские торговые суда. Кратчайший путь на Дальний Восток для «А. Микояна» оказался закрыт.
Решено было идти вдоль берегов Африки до ЮАР, а далее — по ситуации. Экваториальная жара у восточного побережья изматывала экипаж, ведь корабль был к таким условиям не приспособлен. Особенно тяжело было стоять вахту в котельных и машинных отделениях, где температура поднималась до 65 градусов. Кочегары и машинисты обливались водой, но это помогало слабо. 19 марта ледокол пришел в Порт-Элизабет. Здесь выяснилось, что на линии Кейптаун–Нью-Йорк охотятся немецкие подводные лодки. С начала года они перенесли свои действия от берегов Европы сперва к восточному побережью США, а затем в Карибское море, Мексиканский залив, район Антильских и Бермудских островов. В южной Атлантике предположительно находились и быстроходные немецкие рейдеры «Михель» и «Штир». Прямой путь к Панамскому каналу для медленного и безоружного ледокола казался крайне опасным.
Тогда решено было двигаться к юго-западу, огибая Америку с юга. В целях же дезинформации Сергеев дал интервью на радио, заявив, что они идут в Нью-Йорк. 26 марта ледокол торжественно вышел из Кейптауна в северно-западном направлении, но ночью развернулся и взял курс на Уругвай. «Ревущие сороковые» здорово потрепали судно, он оно выстояло, и через семнадцать дней дошло до залива Ла-Плата. В Монтевидео случился казус — судну не разрешили войти в порт. Уругвай считался нейтральной страной и не пускал вооруженные суда, а «пушки» «А. Микояна» выглядели весьма грозно. Пришлось пригласить портового офицера, который удостоверился, что это всего лишь бутафория.
В Монтевидео пополнили запасы, провели необходимый ремонт и после короткого отдыха вышли в море. А чтобы обмануть немецкую разведку, проделали уже испытанный финт: демонстративно взяли курс на север, а с наступлением темноты развернулись и полным ходом устремились на юг. Далее был Магелланов пролив (у мыса Горн дежурили немецкие подлодки) и долгий путь на север вдоль берегов Чили и Перу.
К лету ледокол прибыл в Сан-Франциско, а затем перешел в Сиэтл. Там советский экипаж встречали как национальных героев! В порту собралась многотысячная толпа, один из моряков ледокола выступил на митинге от имени советских моряков. После пламенной речи его долго качали и подбрасывали в небо.
На транспарантах американских рабочих было написано: «Смерть фашизму», «Да здравствует мировая революция», «Вы - русские - наши освободители. Слава Советской стране!». Американцы помогли отремонтировать судно, установили пушки и зенитки, накормили изголодавшихся моряков и вдоволь обеспечили продовольствием. Американцы также основательно вооружили ледокол четырьмя 76,2-миллиметровыми орудиями, десятью 20-миллиметровыми зенитными скорострельными пушками, четырьмя 12,7-миллиметровыми и четырьмя 7,62-миллиметровыми пулеметами. В таком боевом виде 9 августа 1942 года «А. Микоян» вошел в Анадырский залив, где его уже ждали 19 судов конвоя ЭОН-18, которые нужно было провести по Севморпути в Архангельск. В их составе было несколько боевых кораблей Тихоокеанского флота (лидер «Баку» и эсминцы «Разумный» и «Разъяренный»), необходимых на Севере и танкер «Сахалин», выходивший вместе с ледоколом из Стамбула. Два других шедших с ними судна погибли — «Варлаам Аванесов» был торпедирован немецкой подлодкой в Средиземном море, а — «Туапсе» около кубинских берегов.
Наконец, беспримерный боевой переход был успешно завершен. Военный моряк Сергеев, с честью и доблестью выполнивший свой долг перед Родиной, уступил мостик полярному капитану Юрию Хлебникову, а ледокол занялся своей профессиональной работой. Но война не отпустила корабль — 21 декабря 1942 года в родном Баренцевом море «А. Микоян» натолкнулся на немецкие минные заграждения возле мыса Канин Нос — ровно на той же долготе, от которой начался его кругосветный рейд. К счастью, корабль сумел дойти до базы, его отремонтировали и он вместе со своими братьями по «проекту № 51» еще много лет водил караваны по арктическим морям.
Константин Смагин
