История

Подача истории всегда будет субъективна, несмотря на желание подать её как можно объективнее. Наслаждайтесь интересными идеями, развивайтесь вместе с нами.

Текст сверен по изданию
"ФРАНЦУЗСКАЯ ДЕРЕВНЯ XII-XIVBB. И ЖАКЕРИЯ.
Всеобщая история в материалах и документах.
Государственное социально - экономическое издательство.
Москва, 1935"

Номер страницы ставится в конце страницы.

СОДЕРЖАНИЕ

От издательства 5

Введение 7

I. Крепостные (сервы) 29

II. Свободные вилланы 38

III. Свободные поселенцы (hospites) 41

IV. Умножение сеньериальных повинностей 45

V. Освобождение от крепостной зависимости 49

VI. Бедствия французского крестьянства накануне Жакерии 58

VII. ЖАКЕРИЯ 66

Из Фруассара 66

Из хроники первых четырех Валуа 69

Из «Больших хроник» 72

Из «Хронографа французских королей» 74

Из хроники Жана де Венетт 76

Из письма Этьена Марселя к городам Фландрии 79

Из разрешительных грамот, выданных королевским правительством участникам Жакерии 81

Примечания 98

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

В настоящем выпуске «Всеобщей истории в материалах и документах» напечатано собрание источников, характеризующих положение французского крестьянства в XII — XIVвв. и то крестьянское восстание 1358 г., которое получило название Жакерии.

Это было одно из первых наиболее крупных стихийных восстаний крестьянства против феодального гнета, изучение которых, по словам т. Сталина в его беседе с немецким писателем Э. Людвигом, всегда представляло для нас интерес. Оно явилось кровавым ответом на ту ничем не сдерживаемую и беспощадную эксплоатацию, которой подвергалась разоренная Столетней войной французская деревня со стороны феодального дворянства. Изучению самого хода восстания и служат документы, вошедшие в последний (VII) раздел сборника.

Первые главы сборника посвящены положению французского крестьянства перед Жакерией. Эпоха XII — XIV вв. характеризуется во Франции развитием товарных отношений и денежной ренты. Это отражается и на положении крестьянства, которое из состояния серважа переходит в значительной своей части на более свободное положение вилланства, представляющее собой лишь новую форму той же феодальной эксплоатации, но без непосредственной личной зависимости крестьянина. Тяжесть этой эксплоатации, получившей теперь лишь новую форму, особенно в условиях разорения от Столетней войны, и привела к крестьянскому восстанию 1358 г.

Помещенные в сборнике документы носят на себе яркую печать своего классового происхождения. Все они — будь это юридический трактат, грамота или хроника — являются яркими выразителями интересов господствующих классов — тех, против кого были направлены вилы жаков, и в силу этого они искажают в той или иной мере истинное положение вещей и ход ожесточенной классовой борьбы. Поэтому авторы этих документов конечно не дают правильного анализа событий, они пытаются обосновать восстание возмущением крестьян против пленения короля англичанами или же тем, что рыцари недостаточно ограждают селения от наемных солдат-бриган-

5

дов, и таким образом обходят подлинные социальные причины крестьянских войн феодально – крепостной эпохи. Затушевывая этот вопрос, авторы всю силу воображения обращают на то, чтоб представить жаков в виде зверей, разнузданных чудовищ, лишенных всего человеческого. Обвинения эти подсказаны классовой ненавистью. Наивно было бы представлять себе революции без насилия. Расправа жаков не нуждается в оправдании. Жакерия всегда будет занимать почетное место в революционных движениях средних веков.

Печатаемые ниже документы нуждаются поэтому в тщательном критическом анализе, чтобы вскрыть пдлинный характер крестьянских выступлений.

Выпуская систематизированные проф. Грацианским документы в книге «Французская деревня XII – XIV вв. и Жакерия», издательство открывает этим издание серии документов разных эпох и народов с целью ознакомления учащихся вузов с историческими подлинниками.

ВВЕДЕНИЕ

Восстание французских крестьян 1358 г., известное под именем Жакерии (от Жак Простак — таково было насмешливое прозвище, данное крестьянам дворянами), является одним из ярких проявлений ожесточенной классовой борьбы в средневековой деревне, особенно обострившейся в условиях развивавшегося обмена и роста товарности сельского хозяйства. Чтобы понять причины Жакерии, необходимо иметь отчетливое представление о тех изменениях, которые произошли в материальном и правовом положении французского крестьянства на протяжении XII—XIV вв. Основным фактом социальной истории французской деревни этой эпохи является освобождение крестьянства, которое имело здесь свои специфические особенности и сводилось к превращению лично зависимых людей, так называемых сервов, в свободных поселян — вилланов, повинности которых были уже не личного, а реального характера и обусловливались главным образом земельным держанием. И если еще в XII в. для французского крестьянства типично было состояние серважа, то уже в начале XIV в. типичным делается состояние свободного вилланства. Освобождение сервов выражалось в уничтожении специфических сервских повинностей — «подушного» или поголовного обложения (chevage), права «мертвой руки» (mainmorte), т. е. пошлины с наследства крестьянина, «формарьяжа» (formariage), или «брачной повинности», в силу которой сервы несли особые платежи за разрешение заключать браки со свободными лицами или лицами из поместий других сеньеров, и наконец «произвольной тальи» (taille a merci), дававшей право сеньеру облагать имущество своих людей какими угодно поборами в любое время и по своему усмотрению. Отпускные грамоты, единичные и коллективные, вызваны были фискальными интересами сеньеров и давались за плату, иногда очень значительную, настолько значительную, что сервы, не будучи в состоянии уплатить ее, нередко отказывались от освобождения. Дело в том, что рост

7

товарности сельского хозяйства, дававший возможность продавать излишки сельскохозяйственной продукции состоятельным слоям деревни, ничего не давал малоимущему крестьянству, которому из продукции своего скудного хозяйства продать было нечего и которое следовательно совсем не имело денежных средств, чтобы заплатить сеньеру выкуп за освобождение от крепостной зависимости.Бывало и так, что крестьяне прямо разбегались с поместий, не желая платить выкупных сумм за дарование им личной свободы. Очевидно, что в условиях только начинавшего развиваться обмена деньги достать было трудно даже и имущим крестьянам. Неудивительно поэтому, если распоряжением короля Людовика X, изданным непосредственно вслед за его знаменитым ордонансом об освобождении сервов (1315 г.), предписывалось штрафовать тех крестьян, которые упорно не хотели платить деньги за дарование им свободы. Все же практика освобождений делала быстрые успехи, и не только по инициативе сеньеров, но и по инициативе состоятельных крестьян, так как выгоды ее для той и другой стороны были очевидны: сеньер получал деньги, которые необходимы были ему в условиях развивавшегося обмена, а крестьянин из кабального человека-холопа превращался в лично свободного земледельца.

Перечисляя права последнего, одна отпускная грамота XIII в говорит, что он, будучи свободным человеком, имеет право по усмотрению распоряжаться своим имуществом, делать завещания, заключать браки, принимать духовное звание и самостоятельно выступать на судебных процессах. Правда, если крестьянин освобождался от крепостной зависимости, то земля его от крепостных повинностей не освобождалась, и последние выражались в денежных и натуральных платежах и незначительной барщине. Свободный виллан не был следовательно собственником своей земли, а лишь вечно наследственным ее владельцем, на котором тяготел ряд феодальных повинностей, иногда очень многочисленных, очень мелочных, убыточных и стеснительных для крестьянского хозяйства, бывших вечным источником враждебного чувства крестьян к их сеньерам.

Сплошь и рядом сеньеры поневоле должны были итти на уступки своим сервам и даже иногда освобождать их без выкупа, вынуждаемые к этому чрезвычайной подвижностью населения и постоянной угрозой бегства крестьян с их участков. Широкий процесс колонизации проходил в XII—XIII вв. не только в Германии, но и во Франции, выражаясь главным образом в заселении тех обширных лесных пространств, которые в XI в. покрывали большую часть территории Франции. Колонисты оседали здесь на льготных условиях, как свободные поселенцы, с точно определенными повинностями в пользу сеньеров. Среди дремучих лесов вырастали та-

8

ким путем не только деревни, но и целые города — так называемые «новые города», и эти новые центры не могли не притягивать к себе все новых и новых поселенцев, состав которых пополнялся главным образом беглыми сервами. Сервы бежали и в города иного типа — коммуны и города буржуазии, которыми покрылась на протяжении XII—XIII вв. Франция. Бежали они и на другие поместья, на территории которых серваж отменялся или смягчался. Вернуть беглого серва было делом нелегким. Требовалось доказать его несвободу на суде свидетельскими показаниями, а это было связано с такими хлопотами, что сеньеры часто предпочитали заключать полюбовные сделки с беглецами и давать им освобождение за денежную плату. Иногда сеньеры заставляли своих крестьян клятвенно обещаться не покидать пределов поместья, но само собой разумеется, что радикальным средством предотвратить это бегство было освобождение, т. е. дарование крестьянам тех же льготных условий, которые они могли найти в местах своих новых поселений.

Не везде освобождение крестьян сделало к XIV в. одинаковые успехи. Если в одних областях Франции (например, в Нормандии, Провансе и Руссильоне) серваж исчез к этому времени совершенно, то в других областях (главным образом в центре и на востоке Франции) остатки его существовали до самой революции.

В начале XIV в. в основном процесс внутренней колонизации кончился, а вместе с тем кончилось и устройство новых поселений, когда-то привлекавших массу крестьянства. При таких условиях в деревне все более и более развивалось малоземелье, при котором гнет со стороны феодальных сеньеров ощущался особенно болезненно. К тому же сеньеры теперь уже не боялись пассивного протеста своих крестьян, выражавшегося раньше в бегстве их на новые места, и поэтому не стеснялись усиливать феодальную зксплоатацию. Эта эксплоатация не уменьшилась, а, наоборот, еще более возросла в эпоху начавшейся с конца 30-х годов XIV в. Столетней войны, разорившей деревню. И само собой разумеется, что разоренные войной крестьяне особенно остро ощущали тяжесть феодального гнета. Наряду с бандами голодных бродяг крестьянину стали досаждать отряды наемных солдат — и своих и чужих, — безнаказанно грабивших его во время войны и еще более грабивших во время перемирий. Распускаемые со службы за прекращением военных действий эти обломки бывших армий отнюдь не складывали оружия. Соединяясь в отряды под начальством вождей из знатных и простолюдинов, они захватывали замки и укрепленные города, господствовали над окрестной территорией и кормились за счет населения, утесняя его

9

всевозможными способами. Современники оставили нам подробны повествования о разбойничьих подвигах этого международного сброда, для которого ничего не было запретного на чужой территории Гасконцы, наваррцы, испанцы, англичане, бретонцы, немцы, брабантцы и другие наемники, разоряя жителей, захватывали их в плен влекли за собой пленников сворами, как собак, истязали их бичами, выбивали им камнями зубы, отрубали руки и ноги, вспарывали животы, в лучшем случае томили в заключении, пока не получали выкупа по своему усмотрению.

Причин к восстанию было достаточно, Столетняя война по полнила меру терпения сжатого со всех сторон феодальными повинностями крестьянства.

Лозунг восставших жаков заключался, по словам хрониста в ('истреблении знатных людей всех до последнего". На самом деле, к чему существование знати, раз она ничего не делает для блага страны, а лишь только утесняет крестьянство? Неужели дворяне нужны лишь для того, чтобы кормиться на счет широких масс населения? Не лучше ли и 'кончить с ними силами народа, а вместе с тем раз навсегда покончить со всеми теми повиностями, которыми дворянство обложило крестьян в свою пользу? Ничего крестьянин не видел oт своего сеньора, кроме вреда, тем более что этот сеньер, притворяясь верным слугой короля на самом деле часто дружил с заклятыми его недругами, частности, непрочь был при случае сам стать бригандом или по крайней мере войти с бригандами в стачку, чтобы обними силами грабить крестьянина. Такой взгляд на сеньеров нашел себе прекрасное выражение в басне о собаке и волке написанной у Жана де Венетт, как известно, относившегося очень сочувственно к бедствиям простого народа. Собака, которая должна была охранять стадо, завела дружбу с волком и вместе с ним стала расхищать овец, искусно обманывая пастуха — своего хозяина. Ясно, что под "проклятою и коварною" собакой, подружившейся с волком, басня разумеет дворян, обманывающих своего господина — короля, а под овцами, которых она предавала волку, - крестьян, которым грозила полная гибель от проклятой собак от же Жал де Венетт самыми мрачными красками изображает разорение французской деревни в это тяжелое время, особенно подчеркивая то обстоятельство, что «сеньеры переполняли страдания крестьян, отнимая у них и имущество и их бедную жизнь». Сеньеры не только не делали никаких послаблений крестьянам, но, наоборот, с еще большей строгостью требовали отправления всех феодальных повинностей, так как более, чем когда-либо, нуждались в денежных средствах для снаряжения на войну, выкупа родст-

10

венников из плена и тому подобных экстренных надобностей. Правда, некоторые из сеньеров выражали опасение, как бы не умереть голодной смертью вследствие разорения деревни, но большинство отгоняло эти страхи простым соображением, что «у Жака Простака добрая спина, которая все все вынесет». Вообще сеньеры полагали, что крестьян можно держать в повиновении только строгостью и жестокостью. «Приласкай мужика, - так гласила одна современная дворянская пословица, - и он тебя укусит, побей его, и он к тебе будет ласкаться». Словом, среди дворянства господствовало непоколебимое убеждение, что Жак Простак, если хорошенько поколотить его, выполнит все, что требуется сеьерам. Однако терпение Жака Простака, старая классовая вражда которого к знати обострилась до крайности, все же имело свои пределы. Достаточно было только искры, чтобы вызвать пожар стихийного и жестокого взрыва крестьянского восстания, направленного против усилившегося феодального гнета сеньеров.

Надо сказать, что крестьянство того времени не было совершенно инертной и неорганизованной массой. Во Франции издавна существовали села-приходы, наделенные известной долей автономии. И количество таких сел все более и более умножалось, по мере того как отменялась крепостная зависимость. Крестьяне имели своих выборных должностных лиц, сообща пользовались некоторыми угодьями и по мере возможности совместными силами обороняли себя мирными и военными средствами от посягательств на их безопасность и имущество. Выше было уже сказано о мерах вооруженной самозащиты крестьян от бригандов. Правительство отнюдь не запрещало таких мер. Наоборот, изданный под давлением генеральных штатов «великий мартовский ордонанс» 1357 г. разрешал и даже рекомендовал крестьянам и горожанам устраивать союзы для вооруженного сопротивления насилиям разнузданной солдатчины. Само собой разумеется, что при этом трудно было установить, где кончается область законных полномочий и где начинается беззаконие. Да и крестьянам при их ожесточении против правящих классов трудно было удержаться в определенных рамках при выступлении против грабителей, так как в сущности все представители знати рассматривались как грабители Неудивительно поэтому, что одно из местных вооруженных выступлений крестьян против насильников стихийно разрослось в «беззаконный» мятеж, кровавое восстание – Жакерию.

В это время в политической жизни королевства наблюдалась такая же разруха, как и в жизни экономической. Тяжелая война, поглощавшая огромное количество материальных средств и людей и роковым образом сопровождавшаяся постоянными неудачами,

11

вскрыла многочисленные язвы тогдашнего государственного устройства Франции и заставила депутатов третьего сословия (горожан) стать в генеральных штатах в оппозицию монархическому правительству. От почтительных и верноподданнических указаний королю на непорядки в государственном строе штаты постепенно перешли к решительному стремлению взять в свои руки управление государством и его оборону. Оппозиция штатов особенно усилилась после битвы при Пуатье, когда депутаты третьего сословия, возглавляемые купеческим старшиной города Парижа Этьеном Марселем, добились издания так называемого «великого мартовского ордонанса» 1357 г., ставившего правительство под контроль и опеку представителей от сословий. Вместе с тем против королевского дома Валуа выступила своеобразная оппозиция части дворянства, недовольной тяжелыми налогами на военные нужды и частыми нарушениями старинных вольностей и привилегий знати. Эта оппозиция ничего общего с оппозицией генеральных штатов не имела. Она преследовала свои особые дворянские цели и действовала при этом своими особыми методами. Некоторые дворяне выражали свой протест тем, что открыто переходили на сторону англичан, некоторые же становились на сторону ожесточенного врага королевского дома Валуа — Карла Злого, короля Наваррского, сыгравшего очень видную роль в событиях 50-х годов XIV в. Это был один из самых именитых французских баронов, приходившийся по матери внуком королю Людовику X и полагавший, что он имеет больше прав на французскую корону, нежели представители царствующего дома. «Если бы моя мать была мужчиной, — говорил будто бы Карл Наваррский, — она бы унаследовала французскую корону». Отличаясь большим честолюбием и коварством, Карл Злой был повидимому искусным политиком и во всяком случае несравненно более талантливым государственным деятелем, нежели бездарные представители царствующей династии — Филипп VI и Иоанн II Добрый. Между прочим он обладал большим красноречием, был прост и любезен в обращении и умел привлекать к себе не только дворянство, но и горожан, недовольных правительством. У него было несколько замков в Нормандии, и, проживая в этих замках, он строил постоянно козни против королевского дома, опираясь прежде всего на оппозиционно настроенное нормандское дворянство. Король Иоанн II, желая помириться с опасным соперником, выдал за него свою дочь, но это не только не улучшило, а, наоборот, только ухудшило отношения между двумя противниками. Дело в том, что Иоанн не выполнил всех своих обязательств относительно приданого дочери, и раздраженный действиями тестя Карл завел сношения с

12

англичанами, предложив (в 1354 г.) королю Эдуарду поделить

с ним Францию. Желая положить конец всем этим интригам, король Иоанн обманом захватил в 1356 г. своего зятя и заключил его в тюрьму, но, когда в битве при Пуатье король попал в плен, приверженцы Карла Наваррского выпустили его из тюрь мы без ведома ставшего во главе государства молодого сына Иоанна II - дофина Карла. Претендент на французскую корону явился в Париж, стал здесь по-прежнему строить козни против королевского дома и сумел стать в близкие отношения с Этьеном Марселем. В это время единодушие трех сословий по вопросу об отношении к королевскому правительству кончилось. Сначала откололись от оппозиции дворяне и духовенство, интересы которых никогда не совпадали с интересами широких слоев населения, а потом отошли от Марселя и многие города, недовольные налоговой политикой генеральных штатов. Дело в том, что генеральными штатами руководило возглавляемое Этьеном Марселем купечество, и это купечество, преследуя свои узко классовые интересы, всю тяжесть налогов пыталось переложить на широкие слоя городского населения — ремесленников и «мелкий люд», т. е. нецеховых рабочих. Это и вызвало недовольство целого рада городов, которые предпочитали снова стать за правительство и отказывались выполнять постановления генеральных штатов. Это, конечно, было как нельзя более на руку дофину Карлу, который, мечтая освободиться от опеки генеральных штатов, собрал под своим начальством значительную армию и стремился вернуться к старым порядкам. Тогда энергичный купеческий старшина решился на последние средства и попытался воздействовать на дофина угрозой жестокой народ ной расправы. 22 февраля 1358 г. он ворвался с толпой вооруженных парижан во дворец и распорядился умертвить двух важнейших королевских советников — маршалов Шампани и Нормандии, кровь которых обрызгала платье дофина. Дофин, провозглашенный регентом королевства, имея основания опасаться за свою жизнь, счел за лучшее бежать из столицы в провинцию, где и нашел энергичную поддержку в генеральных штатах Компьени, а Марсель, открыто разорвавший с правительством, деятельно занялся организацией обороны Парижа. Естественно, что при таких обстоятельствах Марсель стал действовать заодно с Карлом Наваррским. «Наваррская интрига», грозившая дому Валуа, не могла не быть использованной купеческим старшиной, который повидимому ничего не имел против перемены династии и поэтому в своей открытой борьбе с дофином стал опираться на армию наваррцев, расположившуюся в окрестностях столицы.

В мае 1358 г. важнейшие укрепленные пункты Иль де Франса

13

и Бовэзи были заняты войском дофина, в значительной части состоявшим из представителей знати. Намереваясь уморить мятежных парижан голодом, дофин распорядился перехватить все пути сообщения со столицей и таким образом воспрепятствовать подвозу к ней продовольствия. Крестьянам такая тактика дофина обходилась очень дорого. Привлеченные к работам по починке крепостей, они терпели все время от солдат, промышлявших конфискацией продовольствия, грабежом и разбоями. В понедельник 28 мая одна из таких воинских банд, разорявших деревню, в местечке Saint Leu d’Esserens подверглась нападению доведенного до отчаяния окрестного деревенского населения, потерпела от него поражение и потеряла 9 человек убитыми – 4 рыцарей и 5 оруженосцев. Удовлетворив свое чувство мести, крестьяне испугались возможности возмездия и решили, не складывая оружия, привлечь к своему делу как можно больше сторонников. Правда, восставшие лишь воспользовались своим законным правом самозащиты, согласно мартовскому ордонансу 1357 г., но они отлично понимали, что сеньеры не будут разбираться в этих тонкостях и истребят их всех до единого для устрашения прочих. Вот почему они и решили от защиты перейти к нападению большими силами, и притом сделать это как можно скорее, чтобы не дать сеньерам времени опомниться и собраться с силами для организации сопротивления. В данном случае насущные интересы крестьян вполне совпадали с их долго сдерживаемыми страстями – жаждой кровавого мщения сеньерам за вековые насилия. Горючего материала, как мы знаем, везде накопилось достаточно; за первым «погромом» (effroi) последовали другие, и восстание из области Бовэзи (теперешний департамент Уазы) быстро распространилось в Пикардии, Иль де Франсе, отчасти в Шампани и далее к востоку. В общем оно захватило территорию северной Франции на протяжении 14 теперешних департаментов.

Современные летописцы, особенно Фруассар, не скупятся на краски, чтобы изобразить страшные и бесчеловечные жестокости восставших крестьян по отношению к представителям знати. Ниже, в материалах о Жакерии, приведено полностью ее описание, данное Фруассаром. Новейшие исследователи не раз выражали свое сомнение в правдивости этого описания и обвиняли певца рыцарства в преувеличении жестокостей, совершенных восставшими жаками. Рассказ Фруассара действительно носит своеобразный характер. Он наполнен общими местами, лишенными часто конкретного содержания, и пестрит целым рядом мелких неточностей. Надо думать, что Фруассар (точнее, его образец – Иоанн Красивый, у которого почти целиком Фруассар списал повествование о Жакерии, лишь

14

позднее изукрасив его некоторыми подробностями), действительно, полного доверия не заслуживает. Рассказ, повидимому, написан

по слухам, без всякого стремления автора проверить эти слухи и, наоборот, с явной тенденцией всячески очернить восставших крестьян, чтобы тем самым может быть оправдать последовавшую вскоре кровавую расправу с ними знати. Вот почему некоторые известия Фруассара и отличаются такой неопределенностью. И все же у нас нет достаточных оснований целиком отвергать данные Фруассара о кровавых жестокостях Жакерии. Надо думать, что эти жестокости были не так утончены, как говорит Фpyaccap, но то, что они действительно имели место, подверждается, во-первых, единодушными свидетельствами других хронистов, из которых один явно сочувствовал бедствиям крестьянства, во-вторых, письмом к городам Фландрии Этьена Марселя, одно время состоявшего в союзе с жаками, который не отрицал, а, наоборот, подчеркивал кровавый характер восстания. Наконец, и королевские разрешительные грамоты пестрят известиями о насилиях и убийствах. Да и психологически трудно допустить, чтобы восстание жаков, до крайности озлобленных против своих сеньеров, обошлось без кровавых жестокостей. Нельзя было ожидать от крестьян великодушия и жалости к их заклятым врагам, т. е. таких качеств, которых ни у кого из современников не было. Можно поэтому сказать, что рассказ Фруассара, если и не совсем верный фактически, правдив психологически: в нем очень удачно схвачены чувства и настроение восставших. «Истребить знатных людей всех до последнего» со всеми их разбойничьими замками — это давно лелеянная мечта крестьян, единственный и всякому как нельзя более понятный лозунг восставших, у которых, как мы знаем, сосем не было никакой определенной программы.

Восстание не протекало по заранее обдуманному, плану. Оно вспыхнуло внезапно и развивалось стихийно, причем захватило не одних только крестьян, но и «зажиточных людей, горожан и других». Мы видим в числе восставших деревенских ремесленников — бочаров, каретников, мясников, мелких торговцев яйцами живностью, сыром и другими сельскохозяйственными продуктами, низших полицейских чиновников (прево, сержантов), даже священников. Так, об одном из них сохранилось известие, что, присоединившись к восставшим, он поносил регента всякими неприличными словами. Двое других были вождями восставших и принимали деятельное участие в разрушении замков. Одни из этих не принадлежавших к крестьянству лиц присоединились к восставшим добровольно, очевидно, считая их дело своим делом, другие действовали исключительно из-за страха, под угрозой смерти. Мы

15

знаем, что таким путем крестьяне заставляли вступать в свои ряды даже представителей знати.

С самого начала восстания крестьяне выбрали предводителя из своей среды - некоего Гильома Каля, родом из Мело (деревни, соседней с Saint Leu, в Бовэзи), «человека, видавшего виды и хорошего говоруна, статного телосложения и красивого лицом, а главное, бывавшего на войне. В помощники ему дали одного бывшего рыцаря-госпитальера, тоже, конечно, знакомого с военным делом. Разрешительные грамоты упоминают и других крестьянских вождей, не сообщая о них каких-либо подробностей. В общем знающих военное дело руководителей нехватало, и восставшие всячески старались завербовать в свои ряды представителей дворянства, усердно предлагая звание капитана тем рыцарям, которые имели несчастье очутиться в их власти. Мы знаем, например, что такое предложение было сделано двум представителям знатной фамилии Бернье, которых крестьяне схватили на дороге. Один из этих Бернье наотрез отказался принять предложение и был изрублен на месте, другой из страха согласился и оставался с крестьянами во все время восстания. В другой раз восставшие, очутившись в затруднительном положении вследствие временной отлучки Гильома Каля, уговорили под страхом смерти принять над ними начальство некоего Жермена де Ревейона, приближенного графа Монфорского. Ревейон лишь в течение «полдня и ночи» руководил крестьянами, а потом, воспользовавшись благоприятным случаем, сбежал, но дворянство потом припомнило этому рыцарю его поведение, начисто разгромив его имущество. Сам Ревейон спасся от ярости мстителей лишь потому, что некоторое время укрывался в лесной чаще вместе с семьей.

Гильом Каль, как «генеральный капитан» жаков, завел нечто вроде канцелярии и печать, он издавал приказы и грамоты и имел под своим начальством ряд местных капитанов, у которых были свои помощники, или десятники. Такова была несложная организация восставших, представлявших собой недисциплинированные и крайне плохо вооруженные толпы поселян, не имевших никакого понятия о военном деле. Вдобавок они плохо слушались своего капитана и, вопреки его приказу держаться вместе большими массами, действовали вразброд небольшими отрядами. Быстрые успехи крестьян реализованного военными неудачами, застигнутого врасплох и объятого паническим ужасом дворянства, которое не могло дать организованного отпора движению и лишь искало спасения в бегстве. Между тем армия восставших, умножаемая все новыми и новыми сторонниками, росла, как снежный ком, и через несколько дней

16

Гильом Каль имел под своим начальством от 5 до 6 тыс. человек, немилосердно стиравших с лица земли сеньериальные дома и замки со всем их содержимым и истреблявших попадавшихся под горячую руку представителей знати с их семьями.

По одному известию, Гильом Каль решительно протестовал против кровавых жестокостей жаков, но это плохо мирится с данными разрешительных грамот, которые свидетельствуют об энергичных и суровых действиях крестьянского предводителя. Как бы то ни было, но в результате действия крестьянских отрядов в начале июня в долинах Уазы и Терэна не осталось ни одного замка и ни одного дома знати. Между прочим крестьяне с ожесточением уничтожали сеньериальные архивы с записями крестьянских повинностей: они рвали их на мелкие куски и предавали пламени. Восставшие развернули знамя с изображением цветка лилии - знак их верности королю - и действовали при кличе «Монжуа» - старом боевом кличе французов.

Умный и дальновидный Гильом Каль прекрасно понимал, что его недисциплинированная, крайне плохо вооруженная и опьяненная легкими мелкими успехами армия неминуемо должна погибнуть при первом же серьезном натиске знати, если не найдет сильных помощников и организаторов. Такими помощниками и организаторами могли быть горожане. «Если бы горожане и крестьяне заключили крепкий союз, нельзя сказать, каков был бы исход социальной революции; возможно, что жаки вышли бы из нее победителями» (Flammermont). Этот союз казался естественным и возможным, так как обе стороны шли против дворянства и в сущности как будто бы преследовали общие цели. В частности, восставшие парижане во главе с Этьеном Марселем не могли, как полагал Гильом Каль, остаться равнодушными зрителями крестьянского восстания. Вот почему «генеральный капитан» крестьян с самого же начала восстания попытался завести сношения с Марселем, отправив к нему делегацию из надежных людей с просьбой не только помочь в общей борьбе против регента и знати, но и употребить всю силу своего влияния на жаков в целях придания большей организованности их действиям. В ожидании ответа от парижан и Марселя Гильом Каль, не теряя времени, двинулся со всей своей армией к Компьени. Надо думать, что он надеялся силой захватить этот верный дофину город, в котором укрылось множество представителей знати. Такой захват однако не удался, и крестьянский предводитель пытался привлечь на свою сторону город переговорами. Но горожане, затворившие перед восставшими городские ворота, заявили, что они не хотят иметь с ними ничего общего. Тогда жаки повернули к Санли, но и здесь горожане не

2 Французская деревня XII – XIV вв.

17

пустили их в город и лишь после долгих переговоров согласились совместными силами разрушить некоторые окрестные замки, господствовавшие над путями сообщения и мешавшие правильным торговым сношениям. Лишь в Бовэ горожане с самого начала действовали в полном согласии с жаками. Между прочим жаки послали в Бовэ некоторых захваченных ими дворян, и горожане, предводимые мэром и старшинами города, предали этих пленников казни. Из других городов одно время пробовал пристать к крестьянскому движению Амьен, но под давлением зажиточных горожан амьенцы быстро отказались от помощи восставшим. Как видим, горожане действовали очень осторожно. Очевидно они были непрочь использовать при случае силы восставших для своих целей, но от тесного союза с ними в общем они отказывались. Если правящие слои городского населения ненавидели знать за грабежи и постоянное нарушение мира, то ведь и жаки в их глазах были носителями анархии и беспорядка. Зажиточные горожане, надо думать, определенно боялись за свое имущество, которое, по их мнению, так же могло быть захвачено крестьянами, как и имущество знати. Крестьянам в городах сочувствовал лишь «мелкий народ», т. е. малоимущие и неимущие слои населения, но они не были

достаточно сильными, для того чтобы оказать соответствующее

давление на городское управление. Интересной иллюстрацией этого сочувствия городской бедноты жакам могут служить события в городе Кайене, в Нормандии. Здесь в пользу жаков решительно агитировал некий Пьер де Монфор, «сеявший распрю между, мелким людом и зажиточными горожанами». «Во время восстания простого люда Бовэзи против местных дворян он носил на своей шляпе вместо пера изображение деревянной сохи и, дабы поднять простой народ упомянутого города и области на такое же безумное дело, говорил, что он держит сторону жаков». Попытка Пьера де Монфора поднять «мелкий люд» Кайены за дело жаков никаких результатов не имела и для него самого кончилась очень печально: он был вскоре убит в стычке со своими противниками, - очевидно, из зажиточной части городского населения. В общем горожане не образовали и не могли образовать тесного единого фронта с восставшими крестьянами, и это конечно имело роковое значение для восставшия. Предоставленные своим силам вне городских стен, не имея надежных руководителей и твердых точек опоры, крестьяне осуждены были на полное поражение.

Позиция Марселя, на которого были направлены главные надежды Гильома Каля, в сущности мало чем отличалась от общей позиции, занятой по отношению к жакам буржуазией. Поставленный в тяжелое положение тактикой дофина, отрезавшего подвоз

18

съестных припасов в Париж, Марсель не хотел упускать случая воспользоваться услугами неожиданных союзников. Направив отряд в 300 человек под начальством старшины монетчиков Жана Вальяна на помощь Гильому Калю, он послал своих уполномоченных в долину Монморанси с целью поднять там крестьян и поручить им разрушить укрепления между Сеной и Уазой, более всех мешавшие подвозу в Париж продовольствия. Поручение Марселя было выполнено как нельзя лучше: руководимые парижанами, повстанцы учинили разгром не только укреплений, но и всех вообще домов знати в означенной области, воздержавшись, однако, при этом от насилия и кровопролитий.

Жан Вальян присоединился к восставшим крестьянам при осаде ими замка Эрменвиль, который общими силами был взят и разрушен. При этом жаки захватили и собственника замка Роберта Лорри, камергера короля Иоанна Доброго, со всем его семейством. Очевидно, лишь присутствие парижан спасло камергера от неми-нуемой смерти. Его лишь заставили торжественно отречься от дво-рянского достоинства и клятвенно заявить, что он «более любит парижскую буржуазию, чем рыцарство». «Так избежал он смерти с женой и детьми», — говорит современник.

В это время пришла неожиданная весть о выступлении против жаков Карла Наваррского. Гильом Каль поспешил к своим главным силам, расположенным в Мело, а парижане двинулись в Мо, оставив таким образом крестьянского предводителя в минуту самой страшной опасности. Возможно, что они не хотели высту-пать против Карла Наваррского, считавшегося другом Марселя. Вернее, они не хотели итти с крестьянами до конца и разделять : ними ответственность за их действия. Позднее Марсель в своем письме к городам Фландрии говорил, что его отряд покинул жа-ков тотчас же посте того, как убедился в невозможности умерить их кровавые выступления. Как бы то ни было, но крестьяне остались одинокими перед лицом своих страшных противников.

По пути в Мо Жан Вальян соединимся с другим отрядом па-рижан, под начальством другого уполномоченного Марселя — Пьера Жиля, и был усилен несколькими сотнями крестьян, встретившихся по дороге. Целью парижан был захват сильно укрепленной цитадели в Мо, известной под именем Рынка в Мо, где укрылось около 300 знатных дам, в том числе супруга, дочь и сестра дофина, под «раной небольшого отряда рыцарей. Организуя эту экспедицию в Мо, Марсель, во-первых, хотел разрушить одну из важных кре-постей, сильно мешавшую подвозу в Париж припасов по реке Марне, а, во-вторых, он, очевидно, намеревался захватить укрывшуюся здесь семью дофина, чтобы иметь ее заложниками при даль-

19

нейших переговорах с королевским правительством Жители города Мо с своей стороны, соединившись с окрестными крестьянами, собрали большие силы для осады ненавистного им укрепления, ненавистного потому, что, угрожая независимости города, оно в то же время требовало полного обслуживания горожанами сложных потребностей укрывшихся здесь представителей знати. 9 июня горожане с радостью приняли парижан и жаков, которые вошли в город с развернутыми знаменами, предложили им обильное угощение и стали готовиться к совместному нападению на укрепление. Это укрепление возвышалось на острове между искусственно прорытым каналом и Марной и соединялось с городом Мо каменным мостом, перекинутым через Марну. При солидных стенах и башнях оно однако имело слишком мало защитников, чтобы успешно выдержать нападение, так как осаждавших, по словам Фруассара, было такое множество, что они сплошь заполнили все улицы города. Здесь произошел описанный Фруассаром эпизод с двумя проезжавшими мимо рыцарями, которые, заметив отчаянное положение гарнизона, пришли ему на помощь с 40 копьями. Когда осаждавшие скопились на мосту, соединявшем город Мо с укреплением, закованные в железо рыцари отворили ворота, внезапно врезались в их гущу и произвели страшное опустошение своими мечами и копьями. Опрокинув и растоптав передовой отряд, рыцари ворвались в самый город и избивали восставших до тех пор, пока сами не изнемогли от усталости. Последовавшее затем возмездие мятежному городу было ужасно. Весь он был разграблен и предан огню, а население частью перебито, частью захвачено в плен, причем городского мэра тут же на месте повесили. Страшно потерпели от мщения знати и окрестные крестьяне Деревни были сожжены, а неуспевшие бежать жители перебиты. По словам современника, дворянство действовало в данном случае хуже англичан, этих прирожденных врагов королевства.

Некоторые из жителей города Мо и окрестностей нашли убежище в Санли, и знатъ решила преследовать их по горячим следам в этом городе, а кстати наказать и Санли за разрушение замков совместно с восставшими жаками. Но тут дворянству решительно не повезло, и эпизод с нападением на Санли как нельзя лучше говорит о том, какую силу приобрели бы восставшие крестьяне, если бы они имели базы в городах и действовали совместно с горожанами. Узнав о грозящей опасности, в Санли приняли своеобразные меры защиты. На вершинах покатых вследствие холмистого характера местности улиц были уставлены тяжелые повозки, снабженные острыми косами, а в домах засели вооруженные горожане. В то же время женщины поместились у окон, имея

20

наготове горячую смолу и кипящую воду. Когда рыцари подошли к городу, им беспрепятственно отворили ворота и дали скопиться на улицах. Потом, по условленному сигналу, пустили с верхних концов улиц повозки, которые привели в смятение и повергли на землю лошадей вместе с всадниками. Тогда выбежавшие из домов горожане стали избивать нападавших мечами, а женщины усердно лили на них смолу и кипящую воду. Оставшиеся в живых в беспорядке бежали и долго были предметом всеобщих насмешек.

Поражение при Мо было первой крупной неудачей восставших крестьян, которые собственно действовали в данном случае не самостоятельно, а лишь как помощники горожан. За этим первым поражением почти тотчас же последовало второе, на этот раз окончательное. Выше уже было упомянуто о выступлении против жаков Карла Наваррского. Казалось бы, что этот друг и союзник Марселя должен был поддержать жаков, и на это повидимому рассчитывали крестьянские предводители. Но конечно они жестоко обманулись в своих расчетах. Как типичный представитель знати Карл Наваррский никоим образом не мог быть союзником восставших против знати крестьян, которые, кстати сказать, не могли оказать никакого содействия осуществлению его планов. Наоборот, в услугах знати Карл Наваррский нуждался как нельзя более. Добиться своей заветной мечты — получить французскую корону — он никоим образом не мог без содействия тех, в чьих руках была политическая и военная мощь, т. е. знати. Вот почему он и не мог упустить случая сыграть роль великодушного ее защитника от насилий простолюдинов. К этому надо добавить, что Карл был крайне раздражен против жаков вследствие гибели двух представителей дружественной ему знатной фамилии Пекиньи, убитых крестьянами в самом начале восстания. Все это вместе взятое и побудило Карла Наваррского, войско которого очевидно было единственной реальной силой в это тяжелое для деморализованного дворянства время, ополчиться на жаков, тем более что это предприятие, как он был твердо уверен, не могло стоить ему серьезных усилий.

Хроника первых четырех Валуа повествует, что пикардийские и нормандские дворяне, умоляя Карла о помощи, обратились к нему с такими словами: «Государь, вы — первый дворянин в мире, не потерпите же, чтобы дворянство погибло. Ведь, если эти люди, именующие себя жаками, продержатся долго, а добрые города им помогут, дворянство ими будет совсем уничтожено». Карл был чрезвычайно польщен таким обращением и, взяв с дворян обещание не противиться в дальнейшем его политическим планам, тотчас же выступил против жаков во главе отряда в 400 чело-

21

век, частью составленного из местного рыцарства, частью же из наваррских и английских бригандов. Приставшие по пути другие

бриганды и рыцари увеличили этот отряд до тысячи человек, и

с такими силами Карл подошел к Мело, где расположились главные силы восставших.

Гильом Каль считал совершенно невозможным давать рыцарскому войску сражение на открытой равнине, так как отлично понимал, что поражение крестьян в таком случае неминуемо. Вот почему он всячески уговаривал жаков итти к Парижу, чтобы занять там сильную позицию и опираться на поддержку Этьена Марселя. Жаки однако решительно воспротивились этому мудрому совету. «Мы не отступим ни на пядь, — кричали они, — так как достаточно сильны, чтобы сразиться с дворянами». Волей-неволей крестьянский предводитель стал выстраивать свою армию к битве. Он расположил ее на горном плато, господствовавшем над Мело и долиной Уазы и тянувшемся к северу до Клермона, и разделил на два отряда, по 3 тысячи человек в каждом, распорядившись обнестись повозками и всякой кладью и выдвинув в первую линию стрелков из луков и арбалетов. Кроме того около 600 конных людей, из которых некоторые даже не имели оружия, должны были поддерживать пехотинцев.

Гильом Каль оказался неплохим руководителем, и позиция жаков выглядела очень сильной. Карл Наваррский, уверенный в легкой победе и надеявшийся захватить восставших чуть ли не голыми руками, очевидно, был немало смущен видом укрепленного лагеря Гильома Каля, из которого неслись грозные военные кличи и трубные звуки крестьян, а вверху развевались боевые знамена с белыми лилиями. Целый день 9 июня противники стояли друг против друга в бездействии. Наконец, не желая нести больших потерь людьми, Карл Наваррский по своему обыкновению решил действовать хитростью. 10 июня, попросив перемирия, он вызвал к себе крестьянского предводителя для переговоров, а когда последний доверчиво явился, не обеспечив свою жизнь заложниками, приказал схватить его и заковать в цепи. Вместе с тем подан был сигнал для атаки жаков, лишенных предводителя и оказавшихся вследствие этого совершенно беспомощными. Оба их пеших отряда сразу же были опрокинуты один за другим, а конница, даже не попытавшись оказать сопротивление, искала спасения в бегстве.

В последовавшей затем бойне уцелели лишь те немногие из крестьян, которым удалось притаиться в высоких хлебах, окруживших их лагерь. Часть уцелевших крестьян убежала в Клермон. Следом за ними явился сюда и Карл Наваррский. Здесь од казнил крестьянского предводителя, доверчивого Гильома Каля, предварительно вен-

22

чав его, как крестьянского короля, докрасна раскаленным треножником. Были вместе с тем казнены и некоторые другие участники восстания. Город и окружающие деревни Карл принял под свое покровительство, решив (очевидно в угоду парижанам) не давать места разгулу дворянской реакции. Особые комиссии должны были определить убытки потерпевших дворян, возместить их и наказать виновных. Однако через несколько дней Карл отправился, очевидно, по экстренному вызову Марселя, в Париж, и тогда началась вакханалия дикой и кровавой расправы с восставшими, в которой спешили принять участие все представители знати без различия партий. 800 крестьян были умерщвлены в Клермоне и его окрестностях, 11/2 тысячи — около Пуа, 800—между Руа и Герберуа, тысяча—в Галлефонтэне; там же 300 крестьян были сожжены в монастыре, в котором они искали убежища. В Бри граф де Русси приказывал вешать крестьян у входов в их хижины. Не остался в стороне от участия в бойне и дофин, который в свое время ничего не смог сделать для подавления восстания, предоставив это дело Карлу Наваррскому. До 24 июня, по официальному свидетельству «Больших хроник», погибло 20 тысяч крестьян. Убивали без разбора и виновных и невиновных. Не давали пощады даже старикам, женщинам, детям. Вместе с тем выжигали хлеб на полях, уничтожали жилища, стирали, с лица земли целые деревни вместе с церквами. Оставшиеся в живых крестьяне спасались со своими семьями в лесах, а сеньоры ожесточенно охотились за ними, как за дикими зверями. Некоторые области северной Франции обратились в пустыню, так как жаки разрушили замки сеньеров, а не оставшиеся в долгу сеньеры разгромили их хижины.

Этьен Марсель был чуть ли не единственным человеком, сочувствовавшим несчастным крестьянам. В своем полном негодования письме к вольным городам Фландрии он следующим образом заклеймил кровавые неистовства знати. «Вы слышали, — писал Марсель, — как великое множество знати, не различая добрых от злых, виновных от правых, пожгли города, избили без всякой жалости и милосердия добрых людей, подвергли жестоким мукам женщин, детей, священников и монахов... насиловали жен в присутствии их мужей, словом, жестокими и бесчеловечными своими поступками причинили более бед, нежели некогда совершили вандалы и сарацины». И он призывал свободолюбивые фландрские города, чтобы «хоть они выступили на защиту народа, честных земледельцев и честных торговцев» против дворян — «этих убийц, грабителей и злых врагов бога и веры». Призыв Марселя, как известно, остался без результатов, и он сам в скором времени (31 июля) погиб в уличной схватке со своими врагами.

23

До объявления общей амнистии, последовавшей лишь 10 августа 1358 г. и запрещавшей на будущее время всякие насилия над деревней, сеньеры считали себя в праве расправляться с крестьянами как хотели, и никто не пытался оспаривать у них это право. Но даже после амнистии дворяне продолжали преследовать крестьян, и правительство смотрело на эти беззакония сквозь пальцы, очевидно, лишь для соблюдения формы подвергая виновных самым незначительным наказаниям, в виде например церковного покаяния. Правительство думало не о том, чтобы дать оправиться несчастным крестьянам, а прежде всего о том, чтобы, пользуясь случаем обложить деревню тяжелыми штрафами и таким образом выкачать из нее последние средства. Выплачивая эти штрафы, крестьяне вдобавок должны были нести обременительные военные налоги и прежние повинности в пользу сеньеров. Неудивительно, что жители некоторых деревень, не будучи в состоянии вынести это тяжелее бремя, покидали свои родные места и массами эмигрировали за границу. Кровавые дворянские репрессии, результат неудачи восстания, как видим, довершали разорение северофранцузской деревни.

Жакерия была стихийным проявлением накопившегося среди крестьянства и долго сдерживаемого негодования против военного сословия. Она явилась кровавым ответом на ту ничем не сдерживаемую и беспощадную эксплоатацию, которой подвергалась разоренная Столетней войной деревня со стороны дворянства. Быстро вспыхнув, Жакерия так же быстро погасла, оставшись в памяти потомков как символ массового выступления крестьянских масс против дворян, почему и сделалась нарицательным названием для всяких подобных выступлений не только во Франции, но и в других странах Европы.

Приводимые ниже в русском переводе документы — грамоты, извлечение из трактатов юристов и хроники — вышли из определенной социальной среды и, отражая точку зрения господствующих классов, нуждаются в строго критическом к ним отношении. Особенно это надо подчеркнуть относительно хроник, рассказывающих о Жакерии. Наиболее враждебное отношение к восставшим крестьянам проявляет Фруассар, ярко отразивший настроение рыцарства. «Большие хроники» отражают официальную правительственную версию о событиях 50-х гг. XIV в. Прочие хроники вышли из среды духовенства. Из них следует выделить хронику Жана де Венетт, автор которой, незначительный монах-кармелит, наиболее беспристрастно и во многих случаях даже сочувственно относится к крестьянам, хотя в общем и не одобряет их действий. Подробно о каждой хронике сказано в примечаниях.

24

ЛИТЕРАТУРА О ЖАКЕРИИ

S. Luce, Histoire de la Jacquerie. Nouv, edition, Paris 1895.

Flammermont, La Jacquerie en Beauvaisis, “Revue historique”, IX, p. 187.

Радциг, Общественное движение во Франции 1355-1358 гг., «Журнал министерства народного просвещения», 1913 г., май – август.

ЛИТЕРАТУРА О ФРАНЦУЗСКОМ КРЕСТЬЯНСТВЕ XII – XIV вв.

H. See, Les classes rurales et le regime domanial en France au Moyen age. Paris 1901.

Грацианский, Бургундская деревня в X – XII столетиях (составляет выпуск 102 «Известий ГАИМК»), 1935.

25

ФРАНЦУЗСКАЯ ДЕРЕВНЯ XII – XIV вв.
И ЖАКЕРИЯ

27

I. КРЕПОСТНЫЕ (СЕРВЫ);

Из Бомануара

(Coutumes de Beauvaisis, publ. par Am. Salmon, t. II (1900, ch. XLV)

§ 1438. Личная крепостная зависимость (servitude de cors) создавалась многими путями. Во-первых, вследствие того, что в старину, когда вызывали своих подданных на воину..., тех, кои без уважительной причины оставались (дома) *, обращали навеки в крепостных вместе с потомством... Во-вторых, вследствие того, что, побуждаемые великим благочестием, многие отдавали и себя, и потомков своих, и имущество свое святым... облагая себя повинностями по своей (доброй) воле. И повинности, с них поступавшие, управляющие церковными имуществами заносили в списки... а потом изо дня в день ухищрялись взимать с них больше и больше... В конце концов то, что было сделано по доброй воле и благочестию, обращалось во вред и в умаление состояния (vilenie) потомков. Третья причина, по которой многие стали крепостными, — это продажа, когда кто-либо, впав в бедность, говорил своему сеньеру: «Вы мне дадите столько-то, а я сделаюсь вашим лично зависимым человеком (hons de cors)». А иной раз отдавали, себя в крепостную зависимость, для того, чтобы оградить себя от других сеньеров или от вражды, некоторыми людьми к ним питаемой. По всем этим причинам и завелась личная крепостная зависимость, ибо по естественному праву все свободны; но эта естественная свобода испорчена выше названными стяжаниями (aqusicions). Есть и другие способы приобретения (крепостных), ибо существуют земли, которые имеют свойство делать людей недворянского рода, мужчин и женщин, в случае, если они проживут на них один год и один день, крепостными тех сеньеров, под властью которых они проживают; этот

* Слова, заключенные в скобки, вставлены переводчиком для раскрытия смысла текста документов.

29

обычай не имеет впрочем силы в области Клермона. Поэтому, если

свободный человек там поселится, будет ли он проживать среди крепостных или в другом месте, он не теряет из-за этого своего свободного состояния.

§ 1452. ...Есть много состояний личной крепостной зависимости (servitudes). Ибо одни из крепостных так подчинены своим сеньерам, что эти сеньеры могут распоряжаться всем их имуществом, имеют (над ними) право жизни и смерти, могут держать их в заключении по своей воле — за вину или без вины — и никому за них не ответственны, кроме как одному богу. С другими обращаются более человечно, ибо при их жизни сеньеры не могут ничего от них требовать, если только они не провинятся, кроме их чиншей, рент и повинностей, обычно платимых за их крепостное состояние (servitude). И (лишь) когда они умирают или женятся на свободных женщинах, все их имущество — движимое и недвижимое - переходит к сеньерам. Ибо тот, кто женится на свободной, должен платить выкуп по усмотрению сеньера. И если (крепостной) умирает, нет у него наследника кроме сеньера, и дети крепостного ничего не получают, если не заплатят выкупа сеньеру, как это сделали бы люди посторонние. Эти последние повинности (custume)-носят у крепостных Бовэзи название мертвой руки и брачного (formariages). О других крепостных состояниях в чужих землях мы умолчим, ибо наша книга гласит об обычаях в Бовэзи.

§ 1457. Наши обычаи более вежливы (courtoise) по отношению к крепостным, нежели во многих других областях, ибо во многих других областях сеньеры могут распоряжаться жизнью и смертью своих крепостных когда и как им угодно, а также принуждать их вечно жить на своих землях. В Бовэзи же с ними обращаются более человечно, ибо, при условии платы своим сеньерам положенных обычаем рент и подушного (chevages), они могут итти служить и жить вне юрисдикции своих сеньеров. Но нельзя им отказываться платить следуемое сеньеру брачное (formariages), за исключением мест, пребывание в которых может дать им свободу, как например в некоторых городах, всякий житель которых свободен в силу привилегии или обычая. Ибо как только кто проведает, что его крепостной поселился в таком месте, он должен получить его обратно, если заявит на него в течение одного года и одного дня притязание, как на своего крепостного... Множество крепостных, тайно ушедших от своих сеньеров на жительства в такие места, получило свободу.

§ 1434. Известно, что состояние личной крепостной зависимости (servitude) передается через матерей, ибо всякое дитя, рожденное крепостной (serve), считается крепостным, хотя бы отец его был

30

человек свободный. Даже если отцом будет рыцарь (chevalier), женившийся на крепостной (une serve), все дети, которых она будет иметь от него, наследуют ее крепостное состояние.

§ 1424. Четвертый способ отказа (desaveu) — это когда лично зависимый человек (hons de cors) отказывается от своего сеньера, утверждая, что он свободен и должен быть свободен, или же утверждая, что он лично зависимый человек другого сеньера. Тогда против заявившего свой отказ утверждением, что он — свободный человек, сеньер, если он хочет уличить его в личной зависимости (от себя), должен вчинить иск перед сеньером, у которого (заявивший отказ) проживает. Если же тот признает себя лично зависимым человеком другого сеньера, должно вчинить иск в курии того сеньера, лично зависимым человеком которого он себя признает.

Из грамоты XII века

(«Cartulaire de S. Рёrе de Chartres», publ. par Guerard, t. II (1840), p. 415, a. 1101 -1129)

...Рыцарь некий Павлин, сын Эбрарда из Leni Villa, изъявлял притязание на холопов (familiam) наших, именно — Альберта Берара и братьев его, как на свою собственность, и силою у нас отнять их стремился; посему одного из них, именем Герберта, ...схватил вместе с его повозкою... и долго задерживал пленником. И лишь по просьбе некиих друзей наших его только самого нам вернул, ибо повозку... как он утверждал, уже продал.

Из грамоты конца XI века

(«Cartulaire de Montierender», a. 1082, у See, Les classes rurales, p. 162, n. 2)

Вот аллоды, ...кои состоят в вечном владении аббатов — Roserias, Muceium, Juncherium — с их принадлежностями, именно — мужчинами и женщинами крепостного состояния (servis et ancillis), землями обрабатываемыми и необрабатываемыми, лесами, лугами, и водами.

Из грамоты XI века

(«Cartulaire de S. Рёrе de Chartres», t. II, p. 297, a. 1013-1033)

Я, Арнульф аббат и вся братия св. Петра, ...извещаем настоящих и будущих, что Вивиана, коллиберта (collibertum)* нашего, с женою его и всем имуществом (pecunia) отдаем в личную крепостную зависимость (servituti) Вильгельму рыцарю за разбойное убийство некоего его крепостного (servi), коего он и жена его

* Коллиберты занимали среднее положение между свободными и рабами; в общем их состояние было аналогично состоянию крепостных людей (servl).

31

убили, на том условии отдаем, чтобы за оное преступление жизни его не лишал. А сыновей, кои в настоящее время у него есть, мы удерживаем в свою пользу. Тех же, кои потом родятся отдаем ему в личную крепостную зависимость (servituti ejus).

Из грамоты 1069 года

(«Livre des serfs de Marmoutier», p. 73, у See, op. cit., p. 171, n. 2)

Да будет ведомо, что Отберт, бывший староста св. Мартина, держал некогда землю... от св. Мартина, вследствие чего и сам стал крепостным (servus) св. Мартина.

Из грамот XI века

(Ibidem, у See, op. cit., p. 159, n. 3; p. 160, n. 3)

Да будет ведомо... что некий слуга (famulus), от свободного рода происходящий, именем Роджерс, страхом божиим движимый, не имея ничего более ценного для приношения всемогущему богу, самого себя... в присутствии господина Альберта отдал в личную крепостную зависимость (in servum) св. Мартину.

Да будет ведомо, что некий слуга (famulus) наш Бенедикт, будучи свободным, сделался крепостным (servus) св. Мартина... И за это дал ему господин аббат Бернард один арпан виноградника...

Из грамоты 1064 года

(«Cartulaire de Noyers», a. 1064, у Flach, Les origines, I. p. 457, n. 3)

Бедняк некий (quidam vir pauper) Арнальд... отдал в крепостную зависимость (in servum) себя и сыновей своих... и при передаче себя и сыновей своих в руки названного аббата промолвил: "Господин, вот я отдаю тебе в крепостную зависимость и себя самого и сыновей своих, чтобы отныне и навеки и я сам, и сыновья мои, и все потомство (fructus) их пребывали в крепостной зависимости от бога, св. Марии и монахов этого (святого) места, как прочие наследственные крепостные этого места». Выразили на то свое согласие и сыновья его — Ингельгерий, Бернард и Райнельм передавшие себя со своим потомством в руки аббата как крепостные

Грамота 1275 года

(У See, op. cit., p. 159. n. 2)

Я, Перре, по прозвищу Нуэль, из la Planee, извещаю всех, кто увидит и услышит эту грамоту, что я по своей доброй воле и без всякого принуждения отдал и себя самого, и наследников моих,

32

и имущество мое, в чем бы оно ни состояло, Lore, супруге.. Иоанна, графа Бургундии… и я признаю, что означенная дама и ее (близкие)… могут по своей воле облагать меня тальей2 и другими повинностями.

Грамота 1263 года

(«Les Olim», t I, pp. 181 – 182. a. 1263)

Лично зависимые люди (homines de corpore), согласно местным обычаям, те, по отношению к коим Парижский капитул имеет следующие права: мертвую руку (manum mortuam) и брачное (forismaritagium); нельзя также без разрешения капитула ставить их в клирики. Можно обменивать их на лично зависимых людей других сеньеров, голову на голову (persona pro persona). И не имеют они свободы свидетельских показаний, каковая принадлежит свободным людям той местности.

Грамота 1129 года

(«Cartulaire de Notre Dame de Chartres». t. I, p. 135, a. 1129)

Устанавливаю и разрешаю, чтобы крепостные (servi) св. Шартрской церкви — как те, кои принадлежат епископу, так и те, кои принадлежат каноникам,— во всех делах, спорах и тяжбах имели полное неотъемлемое право свидетельствовать и выступать в судебных поединках против всех свободных и несвободных, и никому никак не осмеливаться ссылкой на их несвободное состояние свидетельские показания их опорочивать.

Об отказе от прав на Женевьеву из Кремейля

(«Cartulaire de Notre Dame de Paris», t. II, р. 177, circa a. 1150)

Да будет всем ведомо, что некий крепостной (servus) наш из Кремейля, именем Одон, дочь которого, именуемая Женевьева, была нашею крепостною, не имея средств для выдачи ее замуж, часто и много нас просил из любви к богу отпустить ее, дабы из личной крепостной зависимости нам перешла она в личную крепостную зависимость блаженной Марии Парижской. Потому просил он об этом, что некий крепостной блаженной Марии хотел с ней сочетаться браком; отец же, по крайней бедности, иным образом выдать ее замуж не мог*. И вот мы, именно я, Гвидо, декан блаженного Германа Осеррского, и капитул наш, тронутые мольбами и слезами бедного человека нашего, а также опасаясь, как бы дочь ее не

* Т. е. очевидно, не имея возможности заплатить «брачного» - maritagium.

33

впала в любодеяние, означенную женщину от крепостной зависимости нашей по любви к богу освободили, с тем чтобы стала она законною супругою крепостного человека блаженной Марии, ее полюбившего, и в силу этого перешла бы в крепостную зависимость от блаженной Марин.

Об обмене Бавдрика Рыжего, сына Дюранда, и других

(Ibidem, t. I p. 450, a. 1228)

Вильгельм, божьею милостью епископ Парижский, всем, кто увидит настоящую грамоту... Да будет ведомо, ...что Бавдрик Рыжий, сын покойного Дюранда, лично зависимый человек капитула (homo capituli de corpore), сочетался браком с Изабеллою, дочерью Лаврентия... лично зависимою нашей женщиной (femina nostra de corpore), а Аврик, сын Гуго, наш лично зависимый человек, пожелал сочетаться браком с Констанцией, дочерью покойного Дюранда, лично зависимою женщиной капитула. Ввиду этого... было заключено соглашение... между нами и упомянутым капитулом о том, чтобы названные Бавдрик и Изабелла со всем их потомством... были лично зависимыми людьми Парижского капитула... Аврик же и Констанция со всем их потомством были лично зависимыми людьми нашими...

Об Эмелине — женщине, данной в обмен аббатом и монастырем св. Германа на Лугу епископу Парижскому

(Ibidem, t. I, p. 54, circa a. 1194)

Я, Роберт, божьею милостью блаженного Германа на Лугу смиренный аббат, всем, кто увидит настоящую грамоту, привет в господе. Да будет ведомо... что достопочтенный Маврикий, епископ Парижский, дал нам и церкви нашей крепостную свою Изабель для выдачи ее замуж за Роберта, человека нашего... Мы же в обмен на названную его крепостную дали господину епископу Парижскому Эмелину — нашу крепостную для выдачи ее замуж за Гарина, его человека...

О соглашении между Маврикием., епископом, и канониками, св. Маркелла относительно Гарольда из Витриака

(Ibide n, t. I, p. 53, а. 1160—1196)

Я, Маврикий, божьею милостью епископ Парижский, извещаю всех настоящих и будущих о том, что был спор между канониками св. Маркелла и Гирольдом из Витриака по поводу того, что он взял аамуж нашу крепостную, будучи сам из челяди (familia)

34

св. Маркела. Сверх того, означенные каноники изъявляли притязание на некую землю и виноградники, каковые означенный Гирольд получил от оца и от матери. В конце концов спор этот, перенесенный в наше присутствие, решен в том смысле, чтобы из сыновей Гирольда - как тех, которые родились, так и тех, которые родятся, - нам принадлежал первый, каноникам же - второй, нам - третий, а им - четвертый... Наследство же Гирольда и жены его должно быть соответствующим образом поделено между ними как между братьями.

Из письма Клюнийского аббата Петра Достопочтенного (XII в.)

(«Migne, Patrol, t. 189. col. 146, saec. XII)

Всем ведомо, как светские сеньеры утесняют своих несвободных крестьян — мужчин и женщин. Не довольствуясь обычными их повинностями, они постоянно и без милосердия изъявляют притязание на самое их имущество вместе с их личностью и на самую их личность вместе с имуществом. И вот сверх положенного они трижды, четырежды и сколько им вздумается раз в году добро их расхищают, бесчисленными службами их утесняют и тяжкое и невыносимое бремя на них налагают, так что большинство вынуждено покидать собственную свою землю и убегать на чужбину. Но что хуже всего, они не боятся продавать за презренные деньги тех самых людей, которых Христос искупил столь дорогою ценою, т. е. своей кровью.

О декане и капитуле Парижском и о людях их из Balneolis («Cartulai e de Notre Dame de Paris», t. II, p. 123, a. 1264)

Всем, кто увидит настоящую грамоту, судьи Парижской курии... привет в господе. Извещаем, что… декан и капитул Парижской принесли перед нами следующую жалобу на людей из Balneolis, о которых говорили, что они – их лично зависимые люди (hominess sui de corpore). Утверждали они, что означенные люди, как лично зависимые от Парижской церкви подлежат обложению тальей по их усмотрению… Посему требовали, чтобы некую талью, на них наложенную в настоящем году, именно 60 парижских солидов, они через посредство добрых мужей, из своей среды избранных… между собою разверстали, собрали и внесли названному декану и капитулу. А означенные люди возражали против и утверждали, что хотя они и лично зависимые люди означенной церкви и хотя декан с капитулом могут брать из их имущество все, что пожелают, но все же облагать их тальей они не в праве, ибо (во-первых) не в обычае

35

облагать их тальей в таком размере, (во-вторых) не в обычае облагать их тальей иначе, как совместно с свободными людьми (cum hominibus liberis) означенного селения, поселенцами (hospitibus) декана и капитула, (в-третьих) не в обычае облагать их тальей помимо тех случаев, когда капитул несет талью для подмоги государю — королю. А декан и капитул утверждали, что все эти возражения ложны и вздорны (falsas et frivolas), продолжая настаивать на том, чтобы названные люди талью между собою разверстали и им ее выплатили. И вышеназванные люди... согласились и пожелали, чтобы такие-то присяжные (названо 4 имени) оную талью разверстали, собрали и декану и капитулу Парижскому внесли...

Из грамоты 1232 года

(Garnier, Chartes de communes, t. II, n. 327)

Я, Гуго, герцог Бургундии. Извещаем всех, кто увидит настоящие грамоты, что так как по всей Бургундии существует обычай, в силу которого люди, платящие талью, где бы и чьи бы они ни были, могут освобождаться от подсудности и уходить из сеньерии тех, кто получает от них талью, то в силу этого обычая и названные люди могут поступать подобным же образом. Мансы же таковых людей и имущество на них... остаются сеньерам, которые вольны распоряжаться ими по своему усмотрению, исключая имущество, какое они держат от других сеньеров. И вот мы, исходя из того, что так ведется по всей Бургундии и на земле нашей, дали настоящие грамоты за нашей печатью аббату и церкви Флавиньи, желая и жалуя, чтобы они... мансами вышеназначенных людей и имуществом их могли, как выше упомянуто, владеть и пользоваться...

Из грамоты 1242 года

(Ibidem, t. II, n. 346)

Мы, Гуго, герцог Бургундии, извещаем всех, кто увидит настоящую грамоту, о том, что когда люди церкви св. Стефана Дижонского из Ahuy, Quetigny и других деревень, означенной церкви принадлежащих, ушли из названных деревень и из сеньерии упомянутой церкви и перешли в замок Talant – в нашу сеньерию, они, проживая в нашей сеньерии, имели притязание удержать за собою дома и мансы в Ahuy и других деревнях, а также прочее движимое и недвижимое имущество, коим владели, когда числились в сеньерии означенной церкви. По сему случаю аббат Стефан и вся братия принесли нам жалобу, утверждая, что это противно праву и обычаю земли нашей и что названные люди церкви св. Стефана Дижонского

36

тяжкий вред и великую обиду учиняют. Мы же, желая соблюсти права означенной церкви, …тщательно расследовали через добрых мужей… истину о том, какую часть люди означенной церкви, из ее сеньерии в нашу или иную переходящие, должны иметь из домов, мансов, земель, лугов, виноградников и иного движимого и недвижимого имущество, коим они, пока проживали на церковной сеньерии, владели, и какая часть (из этого имущества) должна оставаться в пользу означенной церкви. И на основании свидетельских показаний названных добрых людей установили мы, что вот каковы право и обычай, с древних времен на земле церкви св. Стефана Дижонского установленные. Если человек св. Стефана перейдет в другую сеньерию с ведома аббата, названный аббат должен беспрепятственно пропустить его по чистой совести… со всею его движимостью. Если же он перейдет в другую сеньерию без ведома своего сеньера, вся его движимость, которая окажется на земле св. Стефана после его ухода, остается церкви св. Стефана. Сам же такой беглый человек вместе с движимостью, какую он с собою возьмет, …может быть арестован… по приказанию св. Стефана, и церковь св. Стефана может распорядиться им по своему усмотрению. И во всех случаях ухода человека св. Стефана… в другую сеньерию, будет ли то с ведома или без ведома сеньера, вся его недвижимость, которую… он держал от св. Стефана, пока жил в его сеньерии, полностью остается упомянутой церкви…

37

II. СВОБОДНЫЕ ВИЛЛАНЫ

Из Бомануара

(«Coutumes de Beauvaisis». publ. par Am. Salmon, t. I—II,

ch. XIV et XLVIII)

XIV, § 467. Мы называем вилланским держанием такое, которое держат от сеньера за чинш, ренту или шампар, ибо с держания феодального (en fief) ни одного из этих платежей нести не должно.

XLVIII, § 1502. Отнюдь не исключена возможность того, чтобы дворянин (gentilhomme) держал землю на вилланском праве... только он должен выполнять за вилланские держания то, что следует, как если бы подначальные люди (gens de pooste) их держали, ибо свобода лица не делает вилланского держания свободным.

Из грамоты XI века

(«Chartes de Cluny», t. IV, pp. 193—199)

Я, рыцарь Одон, ...дарю господу богу, святым его апостолам Петру и Павлу и Клюнийскому монастырю... все, что имею в селениях Curtilliacus и Cliciacus, (именно) манс, который держал Арнульф виллан... т. е. 12 денариев, кои поименованный виллан мне ежегодно уплачивал...

Из грамоты 1060 года

(«Cartulaire de Sainte Marie d'Auch», у See, op. cit., p. 217, n. 1)

Да будет ведомо, что все оброчные дворы (casales) должны нести одинаковый оброк (censum); каждый двор должен давать ежегодно по 8 денариев... 8 мер (concas) пшеницы и 24 (меры) овса... А также виноградник, некогда именовавшийся виноградником аббата, дважды в году должны вскапывать, подрезать и выпол-

38

ять в нем все нужные работы, выжимать виноградный сок и доставлять его (для сливания) в господские бочки; если же виноградник будет обращен в поле, должны нести труды по обработке полей, насколько это понадобится и как полагается вплоть до доставки собранного урожая в господские амбары.

Из грамоты 1263 года

(«Cartulaire de Notre Dame de Pais», t. II p. 128, n. 35)

…Означенный дом с садом и (прочими) принадлежностями обещался он… от своего имени и от имени наследников и преемников своих держать на вилланском праве (in vilenagium), согласно обычаям и кутюмам той местности, и нести (за то) чинш… барщину, платежи, тальи и прочее, что следует по праву… и что за названный дом и сад доселе платилось…

Об определении тальи с Итевиля

(Ibidem, t. II, p. 364-385, а. 1268)

Всем, кто увидит настоящую грамоту, магистр Роберт_de Sor-bonio, Климент, архидиакон Лионский, и Мило de Corbolio, каноники Парижские, привет в господе. Да будет всем ведомо, что …была распря между достопочтенными мужами — деканом и капитулом Парижским, с одной стороны, и людьми Итевиля — с другой, по следующему поводу. Названные декан и капитул утверждали, что им принадлежит право... облагать по своему усмотрению тальей (taillam ad placitum) людей Итевиля и имущества их, но что названные люди у них... это право... как бы похитили, и посему просили о его восстановлении. А еще... названный декан и капитул требовали с означенных людей штрафа за то, что оную талью, на них... наложенную, не собрали и не заплатили… (но), ударивши в колокола... мятежно и с оружием восстали против тех, кои посланы были деканом и капитулом для отобрания их имущества (pro pignoribus capiendis), и имущество, (уже) отобранное за неплатеж оной тальи... отбили; и… некоторые из названных людей, вызванные на суд декана и капитула, не явились… Мы же в день, назначенный для нашего третейского разбирательства, в присутствии перед нами обеих сторон, о вышеназванном провозгласили… следующее наше решение… Людям Итевиля и другим (людям) окрестных селений, согласно обычаю… платящим талью Парижскому капитулу, платить в настоящем году в пользу декана и капитула талью, деканом и капитулом в настоящем году установленную, в два срока… Постановили также и определили, чтобы впредь

39

ежегодно в неделю всех святых названные люди платили означенному декану и капитулу в качестве тальи по 18 парижских ливров и чтобы талья эта… не могла быть ни уменьшаема, ни повышаема, за исключением тех лет, когда король обложит тальей; (и тогда) означенным людям платить сверх установленной суммы налагаемую на них талью для покрытия тальи королевской. Постановили также и определили, чтобы за обиды… декану и капитулу учиненные, названные люди… заплатили декану и капитулу штраф, и определяем этот штраф, руководствуясь не строгостью закона, а по справедливости, щадя их бедность, в 100 турских ливров.

40

III. СВОБОДНЫЕ ПОСЕЛЕНЦЫ (HOSPITES)3

Из Бомануара

(«Coutumes de Beauvaisis», t. I, ch. XXXII)

§ 972. Один рыцарь вчинил иск к другому рыцарю по поводу того, что он принял в свой «новый город» его поселенца (oste), который жил у него в силу держания гостизы (ostise) 1 год и 1 день и ушел с нее, никому не передавши и не продавши своего надела (masure), не очистивши его от обязательств и не оставивши заместителем поселенца со стороны, а просто бросивши (гостизу) совсем необрабатываемой и пустой. Вследствие этого требовал (рыцарь) принудить (другого рыцаря) отослать своего поселенца жить у него, как он и жил, и нести ему с гостизы повинности, как полагается. Но на это возразил (другой) рыцарь, что он не обязан того делать, ибо каждый свободный человек волен итти жить туда, где ему будет угодно, оставивши свою гостизу сеньеру за (прекращение уплаты) оброка...

§ 973. Было постановлено по суду, чтобы он отослал его жить к истцу и впредь не принимал до тех пор, пока (поселенец) не даст удовлетворения своему сеньеру за гостизу или очищением ее от обязательств, или продажей, или дарением, или же меной.

Но путей заграждать своим поселенцам сеньоры не могут, ибо они — свободные люди, не крепостные (sans servitude). И были еще показания на этом суде (от некоторых лиц), ссылавшихся на свидетельства своих отцов и дедов о соглашении, заключенном между графом Раулем Клермонским и вассалами его из области Клермона, по поводу того, что граф Рауль провозгласил в местечке Neuville свободные поселения и малые оброки (franches masures et a petites rentes), предоставляя всем, что туда приходил, вольное

41

жительство и пользование сухостоем в лесу... Ввиду таких вольностей и льгот поселенцы его вассалов стали стекаться туда, не выполняя по отношению к своим сеньерам того, что они должны были (выполнять) с своих наделов (masures), и оставляя их таким образом впусте.

На это и жаловались вассалы графа Рауля своему сеньеру ввиду чего между ними и их сеньером было заключено соглашение (в том смысле), что нельзя им принимать поселенцев друг друга, пока они не выполнят того, что следует с их гостиз сеньерам, как выше сказано.

§ 977. В некоторых местностях графства существует обычай, в силу которого поселенцы наряду с чиншем и оброками должны платить известную сумму денег под видом тальи... Но мы не знаем ни одной местности в графстве, где бы можно было облагать их тальей по произволу (tallier a volente), как это во многих областях ведется. Но когда им надо (платить) для покрытия их общих расходов и на их общие нужды и когда они согласны платить, сеньеры могут собирать с каждого (талью) соразмерно его прибытку.

Грамота начала XII века

(«Captulaire de S. Рerе de Chartres», t. II, pp. 483—484)

Этою грамотою настоящих и будущих уведомляем о том, что Вильгельм Coetus пожертвовал нам — монахам св. Петра Шартрского —для владения, обработки и заселения (ad hospitandum) лес Rufini из своего феода. Мы же, монахи, для защиты и охраны поселенцев (hospitum) этой земли разрешили ему взимать с тех из них, кои осядут на этой земле и будут обрабатывать ее с плугом и волами, ежегодно в третий день рождества господня... по сектарию овса, каплуну и денарию; с прочих же — по мине овса каплуну и денарию... Разрешили мы также господину Вильгельму, в случае, если он законную дочь свою захочет выдать замуж или если замок (castrum) приобретет, взимать с поселенцев земли той талью, однако лишь через посредство приора св. Романа; равным образом для выкупа себя из плена можно взимать ему талью. Также, если он пожелает сам со всею роднею (gente) своею участвовать в походе короля или графа, людей земли той может вести за собою в качестве телохранителей, если захочет; но без его личного участия людям земли той никак (в поход) не ходить. Согласился он, чтобы от прочих повинностей (consuetudinibus), кои он обычно взимает на земле своей и с людей своих, (означенные поселенцы) были совершенно свободны.

42

О земле Маrnа

(«Capitulaire de Notre Dame de Paris», t. I, pp. 78-80, a. 1199)

Одон, божией милостью епископ Парижский… Извещаем всех – настоящих и будущих, что мы, по совету мудрых мужей, землю нашу Marna, на которой в старину был лес… разделили на гостизы (hostisias) и отдали за чинш с тем расчетом, чтобы в каждой гостизе было по 8 арпанов возделываемой земли и по одному арпану для застройи (ad herbergagium faciendum). И с того арпана, который будет под застройкой, ежегодно должны платить нам… на рождество блаженной Марии – 1 сектарий овса, на праздник св. Ремигия – 6 парижских денариев... и в день поминовения усопших - полмины пшеницы и двух каплунов. С каждого же из 8 арпанов надлежит платить в вышеназванный праздник св. Ремигия по 6 денариев чинша. И да будет ведомо, что из означенных 8 арпанов два наилучших, кои выберет епископ или его уполномоченный, должны быть отведены под усадьбу, и без этих двух арпанов постройки продавать и отчуждать нельзя; а также и два арпана (нельзя отчуждать) без построек. Что касается прочих 6 арпанов, то их могут поселенцы продавать и заключать о них иные сделки по своей воле, но лишь с обитателями (своего) селения; и никто, кроме обитателей селения, не может держать ни землю, ни постройки. Если же постройки или же земля достанутся по наследству кому-либо не из обитателей селения, надлежит ему в течение года явиться на землю для проживания там или же продать ее местному жителю. Да будет также ведомо, что все вышеназванные платежи будут приниматься и измеряться на месте (in ipsa terra)... рукою епископского служащего. Когда же будут измерены и приняты, поселенцы на собственных повозках... должны привозить их из Marna к св. Клоальду в амбар епископа, но перемеривать их не обязаны. Епископ на свои средства устроит в селении печь и поставит там своего надсмотрщика (furnerium), чтобы топить печь дровами, которые будут поставлять люди... И будут ходить люди из Marna в силу права баналитета на мельницы епископа и там будут молоть 14 бушелей за 15-й; но если в течение дня и ночи не будет им места для помола, можно им идти на другую мельницу… Епископу принадлежит право взимать в селении подорожную пошлину (rotagium). Люди селения… будут судиться за проступки на земле (той) служащим епископа, и служащий тот не может быть попечителем (praepositus) св. Клоальда. Всякий суд над людьми будет вершиться на месте до судебного поединка; когда же дело дойдет до судебного поединка, надлежит идти в курию епископа у св. Клоальда… Если кто на территории

43

Marna совершит такой проступок, за какой его полагается схватить и держать в заключении, надлежит вести его к св. Клодоальду и там держать до тех пор, пока по суду не подвергнется оправданию или осуждению. Если… епископ людей из Marna куда-либо вести… пожелает, может держать их (в заключении) в течение одного дня; а если сверх одного дня их… задержать пожелает, пусть или возьмет на себя расходы, или же свободно и без наказания домой отпустит. Всем поселенцам из Marna быть совершенно свободными от всякой тальи и барщины…

44

IV. УМНОЖЕНИЕ СЕНЬЕРИАЛЬНЫХ ПОВИННОСТЕЙ

Из грамоты XI века

(«Cartulaire de Saint Chartre du Monestier», у Flach, t. I, p. 415, n. 2)

Да будет ведомо братии, в монастыре блаженного Теофреда обитающей, как злой обычай (mala consuetudo), безбожными людьми во владениях монастыря насильственно установленный, наследниками их был уничтожен. Некий могучий муж (praepotens vir), именем Альдигерий, воздвиг по соседству с владениями св. Теофреда замок, называемый Шаденак, и потребовал у монаха, управлявшего селением Брук, чтобы предоставил ему 5 модиев вина в подмогу для этой постройки; монах предоставил ему (требуемое) с неудовольствием, а на следующий год он снова обратился с такою же просьбою, и так как (монах) дать отказался, силою взял и таким образом злой обычай (mala consuetudo) на земле св. Теофреда установил. И не захотел ни он сам, ни сын его по его смерти от (этого) злого обычая отказаться. А после них наследовал третий, по имени Иктерий, который... из-за боязни суда божьего и наказания грешников от этого злого обычая отказался... перед алтарем и гробницею блаженного мученика Теофреда... и, будучи в стесненных обстоятельствах, получил он от монахов коня ценою в 100 солидов...

Из грамоты 1098 – 1108 гг.

(«Cartulaire de la Chapelle Aude», ch. XVII, pp. 37-38, y Flach, t. I, pp 420-421)

В конце XI (или начале XII) века сеньер Huriel’a Humbaud, возвращаясь из похода, проезжал с 40 рыцарями через городок, принадлежавший приорству la Chapelle Aude. Рыцари силою врывались в дома горожан, требовали у них постоя и за их счет кормились. На протесты приора Humbaud отвечал, что «это его право». Монахи и горожане решили тогда противопоставить силе

45

силу и с оружием в руках выгнали рыцарей. Разгневанный Humbaud явился с новым большим отрядом, ворвался в монастырь и захватил все, что попалось ему под руку из имущества - хлеб, вино, одежду, скот. К счастью для приорства оно было подчинено могущественному аббатству св. Дионисия (С.-Дени) и пользовалось иммунитетом, на страже которого стояли король и местные бароны. На суде под председательством архиепископа Буржского Леже свидетельскими показаниями было установлено, что приорство la Chapelle Aude «от вторжения всяких людей» свободно, и буйного сеньера заставили поклясться на евангелии в том, что он впредь ничего силою в приорстве брать не будет. Тем не менее через некоторое время Humbaud снова попытался «вооруженною рукою» установить для себя право на «постой и угощение» во владениях приорства. Архиепископ Буржский должен был вмешаться в дело во второй раз и взять с сеньера клятву в том, что отныне, «когда он пойдет на злое дело или будет возвращаться по содеянии злого (quotiens ad male faciendum pergerit, vel a male facto rediret), никоим образом постоя и угощения для себя в городке требовать не будет».

Грамота XII века

(«Саptulaire de Beze», saec. XII, у Flach, t. I, p. 401, n. 1)

Да будет всем ведомо о том, что прирожденные люди (homines nativi) селения Burburena, когда сгорели прежние дома их на нашей земле, желая построить новые, к аббату... Стефану пришли и просили его о разрешении новых построек. Он же сказал им: «Никогда не иметь вам на нашей земле жилищ, как вы их ранее имели, если не будете нести следуемых по обычаю служб (consue-tudinaria servitia), кои несут наши и прочие (люди), в нашей сеньерии (potestate) проживающие. Если же вы не согласны на это, нет вам от меня разрешения строиться». Выслушавши эти слова аббата, держали они между собою совет и заключили с ним крепкий договор о том, что каждый из них в качестве placitum gene-rale будет платить лишь по 12 денариев, а из прочих следуемых по обычаю повинностей будут выполнять все, за исключением перевозки вина из Гибриака, если только кто по доброте своей (per suam bonitatem) не согласиться и на эту повинность. Определил также им аббат Стефан, чтобы ни он и никто из преемников его талью с них не взимал... Было также установлено, что когда кто из них от монахов или крепостных людей св. Петра потерпит обиду... будет искать судебной защиты на стороне в том только случае, если в суде аббата и попечителя монастыря ему будет отказано.

46

Грамота 1173 года

(«Cartulaire de Saint Avit d'Orleans», a. 1173, у Flach, t. I. p. 403, n. 3)

Я, Тибо, граф Блуа... извещаю, что каноники св. Авита Орлеанского, явившись передо мною, жаловались на утеснения, чинимые злыми людьми некоему селению их, именуемому Сериз, каковое (селение) от предков моих они в дар получили. И дабы утеснения эти с божьею и моею помощью прекратить, определили они мне взимать с свободных поселенцев (hospites) означенного селения... сбор за покровительство (tensamentum), именно, в праздник св. Ремигия по 2 секстария овса с каждой гостизы... Я же по любви к богу... и за разрешение... мне сбора за покровительство (tensamento) селение и свободных поселенцев его взял под свою защиту и охрану принял, с обязательством... защищать и охранять их против кого бы то ни было.

Грамота 1185 года

(«Cartulaire de Favernay», а. 1185, у Flach t. I, p. 404, notes)

Аббат, по совету монахов своих, передал... Фулько (de Caseolo) охрану (custodia) означенных селений. За охрану взимать Фулько и наследнику его с каждого впрягаемого в плуг животного, будет ли то бык, корова, осел или лошадь, по 12 денариев... ежегодно; если же запряженному в плуг животному будет дан в припеку козел, считать его за быка... С крестьянина, обрабатывающего землю лопатой (fossorio), взимать по 10 денариев, если нет у него упряжного животного... И да будет ведомо, что тот, кто будет нести означенную охрану (custodia), ничего сверх положенного с оных селений ни просьбами, ни силою взимать не должен...

Грамота 1144 года

(«Cartulaire de S. Denis», a. 1144, у Flach, t. I, p. 392, n. 1)

Сиагрий, аббат св. Дионисия, и Гуго Каштелян, вассал наш из замка, именуемого Моранвиль, явившись в наше присутствие, сообщили нам (о том), что означенный Гуго и жена его... поборы или установленные обычаем повинности, каковыми они пользовались в некоем селении св. Дионисия, называемом Моранвиль, именно, талью с зерна, известную под именем mestiva, зерно, взимаемое с каждого свободного поселенца, свиней или поросят, гусей, кур, цыплят, баранов, следуемых им по праву постоя и угощения, барщину, извозную повинность... военную службу, выдачу разбой-

47

ников, устройство замковых валов и всевозможные другие установленные обычаем повинности... богу и св. мученникам, во спасение душ своих... пожаловали на веки...

Из грамоты XII века

(«Chartes de Cluny», t. V, № 4279, a. 1180-1181)

Извещаем всех настоящих и будущих о том, что неоднократно возникал спор между знатным мужем, графом Жеро Маконским и клюнийскими монахами по поводу незаконных поборов и новых обложений (insolitis exactionibus), которыми граф и его служащие без меры отягощали земли церкви Клюнийской, расположенные в епископстве Маконском. А именно, граф заявлял притязание на право покровительства и защиты в некоторых монастырских поместьях, монахи же утверждали, что он не имеет там этого права. В других же поместьях, где ему право покровительства действительно принадлежало, он ввел беззаконные обложения и новые поборы... Пришли к соглашению... о том, что изберут старых и честных мужей, сведущих о повинностях... этой земли, с тем чтобы обеим сторонам твердо держаться того, что эти свидетели под клятвою покажут... И вот было ими указано, что граф Гильом, отец графа Жеро, никогда никаким правом и поборами в поместье Лазиак не пользовался... и граф Жеро с этими свидетельскими показаниями согласился. Указывали также, что в поместьях Доманж Hyggi графу полагается часть урожая (gerberiam), именно по одному снопу с тех, кто обрабатывает землю лопатою, и по два снопа с тех, кто пашет ее с помощью плуга. В поместье Aiona граф пользуется правом охраны дорог и пастбищ, каковые пастбища являются общими пастбищами графа и монахов. В роще, именуемой Jou, граф имеет половину, а монахи — четвертую часть. И граф с монахами получают там поборы (taschias) за пользование рощею... В Доманж граф получает половину таких поборов, а монахи другую половину... В поместье de Chavineis граф имеет право суда над разбойниками, прелюбодеями, убийцами и ростовщиками, а также получает 100 оброчных хлебов и пользуется правом охраны дорог и пастбищ. Кроме того ему принадлежит право постоя, которым он, по показанию упомянутых свидетелей, может пользоваться там по своему желанию. От прочих же поборов ров и обложений, которые граф и служащие его требовали, он, во спасение души своей, а также предков и преемников своих, совсем отказался, уступивши их церкви Клюнийской...

48

V. ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ КРЕПОСТНОЙ ЗАВИСИМОСТИ

Грамота Филиппа II, короля франков

(«Cartulaire de S. Pere de Chartres», t. II, p. 683, a. 1220)

Филипп, божией милостью король франков, все бальи и прево своим, кои получат настоящую грамоту, привет. Предписываем вам людей Абонвиля, Буавиля и Жерминьовиля, не желающих подчиняться возлюбленному и верному нашему аббату св. Петра Шартрского… схватывать для удовлетворения законных его притязаний, где бы вы их ни нашли, за исключением кладбищ, церквей и святых мест; и держать их под крепкою стражею и не освобождать иначе как по воле названного аббата. Дано в Париже, в год от воплощения господа 1220, в ноябре месяце.

Людовик, король франков, утверждает соглашение, заключенное между братиею св. Петра Шартрского и людьми Буавиля, Морвиля и Шеванн

(Ibidem, p. 704, a. 1258)

Во имя святой и нераздельной троицы, аминь. Людовик, милостью божией король франков… Видели мы грамоту нашего Орлеанского бальи, гласящую следующее: всем, кто увидит настоящую грамоту, Жирард de Kauserio, Орлеанский бальи… Когда возникла распря между аббатом и братиею монастыря св. Петра Шартрского … и людьми трех селений, именно – Буавиля, Морвиля и Шеванн… пришли они к следующему соглашению. Именно, люди названных трех селений впредь не будут молоть и не будут понуждаемы силою молоть (зерно) на мельнице означенного аббата и братии в Буавиле; однако люди… Буавиля, Морвиля и Шеванн… не могут… иметь (собственных) мельниц в означенных селениях или на их территории, ни отдавать… хлеб или какое бы то ни было зерно кому-либо ищущему помола, или даже даром принимать лошадей и всякие подводы… от ищущих помола или от со-

49

держателей мельниц для перевозки хлеба или какого либо зерна на (их) мельницы. Но могут отдельные люди названных трех селений... носить хлеб или зерно... на мельницы на своей спине и (возить) на лошадях и подводах — или собственных, или же даром предоставленных кем-либо из соседей, за исключением вышеупомянутых... И не могут люди означенных селений входить в какие-либо заговоры и соглашения (друг с другом), чтобы не молоть на мельнице... в Буавиле, если молоть (кто-либо) пожелает. Разным образом между аббатом и попечителем (procuratorem) монастыря и людьми Буавиля и Морвиля следующее заключено соглашение. Именно, оные люди названных двух селений... не будут печь и не будут силою понуждаемы печь (хлебы) в печи названного аббата и монастыря в Буавиле. Однако оные люди не могут иметь в означенном селении собственную печь, а также входить в заговор в соглашение (друг с другом), чтобы не печь (хлебы) в печи названного аббата и монастыря в Буавиле, если (кто-либо) печь пожелает... Также... оные люди Буавиля и всей сеньерии (potestate) Буавиля впредь будут судиться по делам высшей, низшей и всякой юстиции в светской курии названного аббата в Шартре, когда аббат или его уполномоченный захочет... А за отмену аббатом и монастырем... мельничного и печного баналитета и за полное уничтожение в дальнейшем обложения (impositione), коему подвергались люди Буавиля, как лично зависимые люди (homines de corpоrе) означенных аббата и монастыря, хотя они и утверждали, что и до соглашения и после соглашения всегда были свободны (liberi), означенные люди Буавиля, Морвиля и Шеванн... обещались... заплатить означенным аббату и монастырю 800 ливров турской монетою... В силу настоящего мирного соглашения названные аббат и монастырь будут считать оных людей Буавиля... от личной зависимости свободными (pro liberis de corporibus suis). Было при этом... условлено... что люди означенных трех селений... кои имеют и будут иметь в означенной сеньерии (potestate) земли или другие какие-либо владения, будут платить... ежегодно названным аббату и монастырю с владений своих чинш, десятины, шампар, нести повинность по угощению (pastus), извозную повинность (charreium) и все другие платежи и повинности каковые люди сеньерии Буавиля несут по обычаю.

Соглашение между монахами св. Петра и людьми Абонвиля

(Ibidem, t. II, p. 711, а. 1265)

Всем, кто увидит настоящую грамоту, Гуго de Sancto Justo, орлеанский бальи, привет... Да будет всем ведомо, что была распря между... аббатом и братией монастыря св. Петра Шартр-

50

ского, с одной стороны, и людьми Абонвиля — с другой, по следующему поводу: названные монахи и аббат говорили, что оные люди лично зависимы (homines de corpore) от аббата и монастыря и что каждый из них должен платить аббату и монастырю по 4 денария чинша за свое зависимое состояние (de censu corporis sui); и еще требовали аббат и братия монастыря с тех из оных людей, кои имеют лошадей, по три барщины (corveias) еже-годно; а еще требовали названные монахи, чтобы оные люди мо-лоли, по их приказанию, (зерно) на монастырской мельнице в Абонвиле. А названные люди... (говорили), что они знать не знают о том, что должны нести все эти повинности. В конце концов аббат и братия монастыря, с одной стороны, и люди из Абонвиляя — с другой, по совету добрых мужей, пришли к следующему соглашению. Именно, аббат и братия монастыря отныне и впредь будут считать оных людей свободными от личной зависимости (pro liberis de corporibus suis). Люди же Абонвиля и всякий, кто держит или будет держать землю или (другое) владение в селении Абонвиль и его территории, будут (сообща) платить аббату и братии монастыря или их уполномоченному чинши, кои они привыкли платить за свои владения, (также) десятины, шампар и (нести) извозную повинность (charreium), по две барщины (corveias) в год, (последнее впрочем) лишь те, кои имеют лошадей... а также прочие повинности (costumas), кои они привыкли платить, за исключением вытекающих из крепостной зависимости (ехcepta servitute), обязанность нести которые они всегда отрицали. При этом монахи должны давать рабочему (servienti), когда он справляет барщину, хлеба, вина и по три яйца (ежедневно), как исстари то пошло по обычаю.

Кроме того названные люди, когда они будут молоть (зерно)... на мельнице аббата и монастыря в Абонвиле, будут вносить такую плату за помол, какую соседние селения обычно платят; также будут судиться названные люди аббатом и братней или их представителями по всяким судебным делам в Абонвиле, если штраф по тяжбе не будет превышать 20 солидов; если же штраф по тяжбе будет превышать 20 солидов, означенные люди будут судиться аббатом или его уполномоченным в Шартре или же Буавиле. И если случится, что кто-либо из оных людей не уплатит в назначенный срок своей доли из названных 10 ливров, аббат и братия монастыря или их уполномоченные в праве конфисковать и обращать в свою пользу всякое их имущество, движимое и недвижимое, в их сеньерии (domino) находящееся, пока не будет им уплаты и долга и штрафа.

51

О свободе, дарованной Готфриду Боше, и об имуществе, от коего он отказался за дарование оной свободы

(Ibidem, t. II, p. 277, а. 1127)

...Я, брат Вильгельм, монастыря св. Петра Шартрского смиренный служитель (minister), извещаю всех, кои прочтут эту грамоту, о том, что Готфрид, по прозвищу Боше, по рождению к нашей церковной челяди (familia) принадлежавший, пришел в наш капитул для получения... свободы и передал нашему монастырю все, что он, получивши от отца своего Вальтера, держал в качестве феода или за чинш от нашей церкви: именно, принадлежавшую ему в качестве феода (монастырскую) кухню, доходы с которой ему поступали или хлебом, или деньгами, или чем-либо другим, а также дом в этой нашей долине (Шартра) и все, что он где-либо имел за чинш, и всю землю, какая была у него в Reconis Villari и Campus Fanni. И если что другое в качестве феода или иным образом от церкви нашей держал... все... за дарование вышеозначенной свободы оставил он нашей церкви с согласия и с соизволения жены своей Херзенды, сына Радульфа, дочери Юлианы, сестер Херзенды и Агаты и прочих своих родственников. Посему я, Вильгельм, и вся... братия... названному Готфриду свободу, о коей он просил, и ему самому, и жене его, и сыну, и дочери даровали и, отрешивши их от всяких уз крепостной зависимости (servitutis), веpнули им вольную волю (plene et integre libertati restituimus). И, написавши им эту грамоту о даровании свободы, пожаловали, чтобы, как вполне свободные люди, считались знатными (illustres) и славными (clari).

Посему означенный Готфрид принес мне клятву верности как непосредственный вассал (ligium mihi hominium fecit).

О земле, возвращенной Гарином за дарование ему свободы (Ibidem, t. II, р. 297, а. 1090-1101)

Я, Евстафий, милостью божией аббат св. Петра Шартрского... извещаю... что явился в наше присутствие некий крепостной (servus) св. Петра, по имени Гарин, из Bermeri Villa, с нижайшей просьбой, чтобы мы его от крепостной зависимости нам освободили. Мы и сделали это с согласия господина Ивона епископа и всех наших монахов. А означенный Гарин отказался в нашу пользу от земли, которую он от св. Петра держал, да еще прибавил к этому 10 ливров.

52

Монахи св. Петра некиих крепостных своей церкви от ига

крепостной зависимости разрешают

(Ibidem, t. II, p. 673, а. 1208)

Во имя святой и нераздельной троицы. Аминь. Филипп божией милостью король франков. Да будет ведомо всем — настоящим и будущим, что Гвидо, аббат св. Петра Шартрского, и вся братия означенного монастыря некиих крепостных (servos forenses) своей церкви, имена коих ниже перечислены... на волю отпустили и от ига крепостной зависимости разрешили, на том однако условии что, если эти отпущенные на волю чем-либо на монастырской земле в настоящее время владеют или если к ним (что-либо) в будущем перейдет по наследству, обязаны они в течение года кому-либо из несвободных людей (familia) названных монахов (все это) продать или иным образом передать. Вот имена отпущенных на волю (перечислено 71 имя).

Монахи св. Петра отпускают на волю некиих своих людей (Ibidem, t. II, p. 703, а. 1257)

Всем, кто увидит настоящую грамоту, официалы Шартрской курии... Да будет всем ведомо, что Эрембурга, дочь покойного Гуго de Laon из Жерминьовиля, Аальда, дочь оной Эрембурги, и Вильгельм, сын Леобина Куанье, муж названной Аальды, явившись в наше присутствие, признали, что они, а также Петр, Гуйот, Жилот и Иоанна, дети названной Эрембурги, и Лигарда, дочь названных Вильгельма и Аальды, были лично зависимыми людьми (homines de corpore) монастыря блаженного Петра Шартрского, но что аббат и братия означенного монастыря отпустили их на волю и совсем разрешили от всяких уз и обязательств (honere) крепостной зависимости (servitutis), с сохранением названными аббатом и братией их прав на юстицию, барщину, мельничный баналитет (moltura), талью, чинш и все другие поступления (redibentus), кои должны итти аббату и братии с владений поименованных отпущенных на волю.

О Роберте Мунье и Авелине, его жене, родом из Орлиака

(«Cartulaire de Notre Dame de Paris», t. II, p. 19, a. 1256)

Всем, кто увидит настоящую грамоту, судьи Парижской курии привет в господе. Извещаем, что... Роберт Мунье, Авалина, его жена, родом из Орлиака... и Вильгельм, их сын, лично зависимые люди (homines de corpore) Парижской церкви... обратились к до-

53

стопочтенным мужам — декану и капитулу Парижской церкви с нижайшей просьбой о том, чтобы вышло соизволение принять означенному Вильгельму посвящение в клирики. Означенные декан и капитул соизволили (разрешить) оное посвящение... на нижеследующих условиях, именно: ...означенному Вильгельму быть клириком и в клире скончаться; если же случится впоследствии Вильгельму вступить в брак и снять с себя духовный сан, вернуться ему к прежнему крепостному состоянию и быть лично зависимым

человеком названного капитула, как было до настоящего отпущения на волю и невзирая на это отпущение. И отрекся означенный Вильгельм перед нами... от всякого участия в отцовском и материнском наследстве... И если достанется означенному Вильгельму что-либо из наследства какого-либо родственника или родственницы из людей мертвой руки (de manu mortua) названного капитула, следует ему то продать... в течение года человеку мертвой руки упомянутого капитула; в противном же случае, по истечении года, означенные декан и капитул в праве взять это наследство из его рук как (свою) собственность.

Грамота освобождения 1288 г., данная аббатом св. Колумбана Санского

(See, Les classes rurales, p. 272, n. 2)

...Пожелали также названные монахи и пожаловали, чтобы оный Готфрид и наследники его, как свободные и от всякого беспокойства крепостной зависимости (ab omnis scrupulo servititus) избавленные люди, имели впредь право свободно продавать, покупать, дарить, закладывать и отчуждать всякое свое имущество, делать завещания, заключать с кем угодно браки, вступать в духовное звание... имущество свое умножать и уменьшать, вчинять иски и отвечать перед всякими судьями...

Отпущение на волю

(«Cartulaire de Notre Dame de Paris», t. II, p. 189, a. 1272)

Да будет ведомо, что (нижепоименованные) представшие перед нами (перечислено 14 имен) прирожденные жители селений Суси и Нуазо добровольно признали, что и они сами и предки их с незапамятных времен были лично зависимыми людьми (homines de corpore) церкви блаженной Марии Парижской... Признали также... что декан с капитулом и их самих, и детей их... освободили, по многим их просьбам, от ига крепостной зависимости и от мертвой руки... на нижеписанных... в настоящей вольной грамоте усло-

54

виях, (каковые поставлены) не для отягощения их свободного состояния, но по воле и с согласия всех и каждого в отдельности... именно: ...означенный декан с капитулом удерживают для себя и преемников своих... почтение, должное уважение и все то, чем обычно обязаны вольноотпущенные патронам своим, а также другие нижеписанные права, в частности... ежегодное взимание в праздник блаженного Мартина зимнего 16 парижских ливров в качестве тальи... между тем как до настоящего освобождения означенный декан с капитулом брали талью по своей воле и своему благоусмотрению. (Удерживают) также (декан с капитулом) справедливую и законную десятину... Условие настоящего соглашения то, что (люди Суси и Нуазо) никак не будут пользоваться этим освобождением до тех пор, пока полностью не выплатят... декану и капитулу 1 500 парижских ливров, каковые они внести обязались... И дали обещание произвести уплату в следующие сроки, именно: в праздник блаженного Андрея апостола 250 парижских ливров, в следующий праздник блаженного Андрея апостола 250 парижских ливров и в каждый из следующих лет в те же праздники блаженного Андрея по 250 парижских ливров, пока означенные 1 500 парижских ливров не будут полностью выплачены. Когда же (означенная) денежная сумма полностью будет выплачена, тогда только и воспользуются пожалованною им свободою, как выше сказано, кроме браков, которые (уже от настоящего дня) они могут впредь заключать где (и с кем) им будет угодно...

Из грамоты 1225 года

(Garnier, Chartes de communes, t. II, № 256, a. 1225)

Я, Гвидо, милостью божиею епископ Отенский. Извещаем всех, кто увидит настоящую грамоту, что, оставляя в неприкосновенности наше право суда и удерживая чинш, обычные поборы (costumis) и все иные наши доходы, мы навеки освободили поместье наше Saulieu от всяких чрезвычайных поборов и от тальи, при условии, чтобы ежегодно в воскресенье, когда поется Letare Iherusalem, каждая семья, которая сможет платить, давала нам... по 15 солидов. А те семьи, которые упомянутых 15 солидов заплатить не смогут, будут облагаться по нашему усмотрению и нашему требованию.

Грамота короля Людовика IX от октября 1246 года

(«Ordonnances des rois de France», t. ХII, p. 321)

Во имя святой и нераздельной троицы. Аминь. Людовик, божией милостью король франков. Да будет ведомо всем, кто увидит эту грамоту — настоящим и будущим, что так как все ниже-

55

поименованные мужчины и женщины селения нашего, именуемого Villa nova Regis около Парижа, — лично зависимые от нас и крепостные люди (homines nostri de corpore et conditionis servilis), мы, благочестием и милосердием движимые, и их, и наследников их — настоящих и будущих... навеки украсили даром свободы, с удержанием однако и сохранением для нас и наследников наших других по закону нам следуемых платежей (redditibus), кои ранее они нам должны были и привыкли вносить. Постановляем однако и желаем, что если кто-либо из нижепоименованных отпущенных на волю или из их потомков когда-либо сочетается браком с лицом крепостного состояния (servilis conditionis), тем самым возвращен будет к прежней несвободе, и все его имущество поступит в наши руки... Имена же их нижеследующие (названо более 300 имен мужчин и женщин).

Ордонанс короля Людовика X от 3 июля 1315 года об освобождении крепостных4

(«Ordonnances des rois de France», t. I, p. 583)

Людовик, милостью божией король Франции и Наварры, возлюбленным и верным нашим—господину Saince de Chaumont и господину Nicole de Braye — привет и изъявление расположения. Так как по естественному праву каждый должен родиться свободным, но по некоторым обычаям и кутюмам, с незапамятных пор установленным и доселе в нашем королевстве хранимым, а также случайно за проступки предков множество нашего простого народа (commun peuple) впало в крепостную зависимость (servitude) и разные (другие зависимые) состояния, что весьма нам не нравится, — мы, принимая во внимание, что королевство наше названо и слывет королевством франков, и желая, чтобы действительное положение вещей соответствовало (этому) названию и чтобы положение народа было исправлено нами с началом нашего нового царствования, по обсуждении с нашим великим Советом повелели и повелеваем, чтобы повсюду в королевстве нашем, поскольку это в нашей власти и власти преемников наших, такие состояния несвободы приведены были к свободе (franchises) и чтобы всем тем, кои либо по происхождению либо по давности, либо вновь в силу браков или в силу проживания на несвободной земле впали в крепостную зависимость (servitudes), дана была на добрых и приличных условиях свобода. И ради того, чтобы простой народ наш не терпел более ни обид, ни вреда от сборщиков, сержантов и других служащих, которых прежде досылали по делу о мэнмортах и формарьяжах, как это было

56

до сих пор и что весьма нам не нравится, а также ради того, чтобы и другие сеньеры, владеющие лично зависимыми людьми (homes de corps), по примеру нашему, привели их к свободному состоянию, мы, вполне полагаясь на верность и испытанную мудрость вашу, настоящей грамотою поручаем и приказываем вам отправиться в санлисский бальяж и его ведомство, а также во все местечки, города, общины и к отдельным лицам, кои будут требовать у вас вышеназванной свободы, с тем, чтобы договариваться и условливаться с ними относительно известных выкупов, которыми мы были бы достаточно вознаграждены за выгоды, кои с названного крепостного состояния (servitudes) могли поступить нам и приемникам нашим, и давать им, насколько это касается нас и преемников наших, общую и постоянную свободу, как выше сказано и как более подробно мы вам о том устно говорили, объявляли и поручали. И даем по совести обещание за нас и за преемников наших, что утвердим, одобрим, соблюдем и повелим соблюсти и оградить все, что вы сделаете и обещаете в названных случаях, и грамоты, кои вы выдадите по делу о договорах, выкупах и о даровании свободы городам, общинам, местечкам или отдельным лицам, мы тотчас же утвердим и будем выдавать наше на то (разрешение) всякий раз, как будут они о том просить нас... Дано в Париже, в третий день июля, в год от воплощения господа 1315.

57

VI. БЕДСТВИЯ ФРАНЦУЗСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА НАКАНУНЕ ЖАКЕРИИ

Из Фруассара5

(«Oeuvres de Froissart», publ. par Kervyn de Lettenhove. «Chroniques», t. VI, a. 1868, p. 1, pp. 32 et suiv. Debidour, Les chroniqueurs, t. II,

(1903), p. 110).

Если королевство Франции было потрясено и возмущено взятием (в плен) короля, своего государя, то в этом не было ничего удивительного, ибо люди всякого звания были очень огорчены этим и опечалены. Мудрые люди королевства хорошо понимали, что все это грозит великими бедствиями, ибо король, их глава, и весь цвет доброго французского рыцарства погибли или попали в плен, а три сына короля, вернувшиеся с поля сражения — Карл, Людовик и Иоанн — были молоды и по возрасту и по смыслу. Плохая была на них надежда, так как никто не желал взять управления королевством. Вместе с тем к рыцарям, вернувшимся с поля сражения, народ относился с столь великою ненавистью и с таким осуждением, что в добрых городах все их встречали палками... Итак, все рассуждали и роптали между собой. И видели многие мудрые люди, что дела не могут так долго продолжаться, если не принять мер к их исправлению. Ибо... оставались еще герцог Ланкастерский, мессир Филипп Наваррский и мессир Годефруа де Гаркур, содержавшие в стране большое количество вооруженных людей — англичан и наваррцев, которые ежедневно учиняли в Нормандии поджоги и наезды, нападая на города, крепости, замки...

В то время один рыцарь, носивший кличку «монсеньера Протопопа» (monseigneur 1'Arceprestre*), набрал со всей страны боль-

* Настоящее имя этого бриганда—Реньо де Серваль. Он принадлежал к знатному рыцарскому роду из Перигора и в битве при Пуатье сражался на стороне французов.

58

шое полчище (grant compaignie) солдат, которые после пленения короля Франции остались без жалованья. Не имея заработка во Франции, они двинулись по направлению к герцогству Прованскому, взяли там и разрушили укрепленные города и замки и разграбили всю страну до Авиньона и за Авиньоном. И не имели другого вождя и капитана, помимо вышеназванного рыцаря, действиями которого так были устрашены проживавший тогда в Авиньоне папа Иннокентий VI и все кардиналы, что не знали, как быть. Поэтому приказал каждый из кардиналов своей свите, священникам, клирикам и другим людям по ночам с оружием охранять и защищать город Авиньон от этих грабителей. В конце концов папа пригласил монсеньера Протопопа в Авиньон, оказал ему великий почет, какой только мог, и задал ему в своем дворце пир. Также и многие кардиналы оказали ему такой великий почет, как будто бы он был одним из сыновей короля Франции. Повсюду ходила молва, что папа и коллегии дали ему 40 тыс. полновесных экю для раздачи его сотоварищам.

В то время образовалось другое полчище солдат и бригандов, которые, собравшись со всей страны, воевали и грабили изо дня в день всю область между рекою Луарою и рекою Сеною, так что никто не смел ни работать на полях, ни жить в деревнях. И никто не смел, если не хотел быть убитым или внести тяжелый выкуп, ходить иначе, как приставши к большому отряду, ни из Парижа в Орлеан, ни из Парижа в Монтаржи, ни из Парижа в Вандом. Так вся эта местность и лежала без обработки, ибо люди открытой страны все укрылись в Париже, Орлеане или Вандоме: очень немногие из других городов той провинции держались против участников этих шаек (ces routtiers). И избрали члены этого полчища (ces dits compagnons) капитанам для начальства над ними смелого и буйного человека из Galles, именуемого Руфином, которого возвели они в рыцари. И он столь нажился и собрал столь великое обилие имущества, особенно золота и серебра, что не было ему и счету. Эти грабители, иначе называемые полчищами (compagnies), сплошь и рядом проходили на конях то до Парижа, то до Орлеана, а то до Шартра и до Турени, и не было местечка, города, крепости, кои не подверглись бы нападению и не были бы разграблены, если они только не ОХранялись со всяким тщанием... Рыскали они по стране отрядами в 20, 30 и 40 (человек), и не было никого, кто обратил бы их вспять или встретился бы с ними, чтобы нанести им урон... И в Нормандии... действовало огромное скопище грабителей и разбойников из англичан и наваррцев, у которых мессир Роберт Кноль был главой и владыкою и которые точно таким же образом вое-

59

вали города и замки, и никто не смел выступить им навстречу… Долгое время означенный монсеньер Роберт Кноль проявлял таким образом коварство и грабил, успевши в конце концов скопить 100 тыс. добрых экю. И держал людей и наемников на своем жаловании в большом количестве, ибо каждый из этой шайки с охотой ему служил и ему следовал.

И всегда удавалось этим бандитам грабить города и замки, захватывая там столь большую добычу, что это кажется удивительным. Некоторые, бывшие начальниками и капитанами других бригандов, становились столь богатыми, что имели по 40 тыс. экю деньгами. По правде сказать, то, что они проделывали, было чрезвычайно удивительно. Выследивши иногда (какой – нибудь) добрый город или (какой – нибудь) добрый замок, отстоявший (от них) на один или два дня пути, они собирались по 20 или по 30 человек и шли потайными дорогами, днем и ночью, (рассчитывая так), чтобы попасть в город или замок, который они выследили, на рассвете. И тогда они поджигали какой-нибудь дом. Жители города, полагая, что явилась тысяча вооруженных людей, чтобы сжечь их город, бежали, кто куда мог. Бриганды же разбивали дома, сундуки, ларцы и забирали себе все, что в них находили. А потом уходили, обремененные награбленным.

Из разрешительных грамот6

(S. Luce, La Jacquerie, Nouv. ed., 1894, «Pieces justificatives»,

pp. 225 et suiv.)

№ XXXIII (сентябрь 1358 г.). Ввиду того, что на прошлую пасху общины всей Шампани получили сведения о замыслах… лотарингцев, немцев и других недругов королевства пограбить и пожечь названную область Шампани, королевские судьи названной области, с нашего разрешения, постановили, чтобы в селениях области звонили лишь в один колокол, если это – не в оповещение ужасов (effroy), чинимых вооруженными людьми, и пожаров. А в случае упомянутых ужасов (определили) звонить в два колокола, дабы по звону этих колоколов люди названных селений грабителей и недругов королевства… преследовали (до тех пор), пока не настигнут и не захватят… И для лучшего выполнения всего этого было определено назначить в каждом селении из среды жителей по одному человеку, который… исполнял бы эти постановления ради целости, охраны, безопасности и защиты названной области. Для обсуждения означенных постановлений жители многих селений той области собирались два раза в двух местах, причем постановления эти были прочитаны и весьма всем

60

понравились. Тогда упомянутый Жан был приставлен селением Thiebemont блюсти все вышесказанное… Однажды… пошел он… вместе со многими другими… выборными от прочих селений… к сеньеру С. Дизье, явившемуся тогда в названную область со множеством вооруженных людей, чтобы узнать, какие тот питает намерения… И как только они получили от означенного сеньера С. Дизье ответ… что намерение его – жить и умереть вместе с людьми открытой страны, они вернулись… каждый в свой дом, не учинивши никакого зла ни ему, ни другим…

№ XXXVIII (октябрь 1356 г.). Жители селений и приходов (перечислено 8 приходов) превотажа и округа Понтуаз сообщили нам, что недруги королевства, обосновавшиеся… в Meulan и других крепостях по соседству… переходя из одной крепости в другую, хлеб и вино их, уже собранные и имеющие быть собранными с полей, по большей части забирали, уносили с собой и уничтожали… Сверх того каждодневно брали их в плен и облагали выкупами, сжигали… их дома и амбары, грабили другое движимое имущество и, что хуже всего, многих из названных жителей убивали… Ввиду этого, по насилию и принуждению названных недругов, а также ради спасения своего имущества… и доброго города Понтуаз… и из-за боязни смерти, по необходимости постановили они откупиться от названных недругов до ближайшего рождества, подобно тому, как и другие… соседние селения по тем же самым причинам точно таким же образом внесли выкуп…

№ XL (октябрь 1358 г.). Карл и прочее. Извещаем всех настоящих и будущих о том, что к нам поступило нижайшее прошение Колена де Барбье, клирика из Байи, о нижеследующем. Бальи округов Шомон и Витри постановили, чтобы никто в селениях их бальяжей не осмеливался звонить иначе, как в один колокол, если это только не по причине нападения недругов королевства, в каковом случае предписывалось звонить для охраны и защиты прихода и сопротивления врагам в два колокола, дабы к селению, в котором звонили в колокола, посылались для сопротивления врагам и укрощения их силы люди, вооруженные соответственно имуществу каждого. И вот… когда некие вооруженные люди стали чинить многие утеснения в селениях означенных округов, то по этой причине и в силу вышеназванного постановления жители некоторых селений столь сильно стали звонить в колокола, что звоны эти донеслись до деревни Бальи, в упомянутом Шомонском бальяже, и жители начали наспех вооружаться по призыву одного человека, кричавшего зычным голосом о том, что в некоторых селениях округа появились неприятели, по всему приходу учиняющие опустошения. По причине этого названный проситель,

61

желая удостовериться, действительно ли так обстоит дело, отправился с несколькими вооруженными людьми к селению Сен-Верэн, где, как говорили, собрались многие представители общин, и дошел до селения, именуемого Les Costes, отстоявшего приблизительно в двух милях от места, где собрались названные общины. Узнавши здесь, что означенные общины уже разошлись, он и сам поспешно вернулся домой, никому при этом не повредивши и никакого зла не учинивши...

№ LVI (февраль 1361 г.). Иоанн, милостью божией король Франции, извещаем всех настоящих и будущих о том, что по иску нашего прокурора и нашего возлюбленного и верного сира de Loigny были вызваны в наш парламент наши возлюбленные и верные Бушар де Вандом... Жан де Вандом, рыцари, и многие другие их соучастники и против них были выставлены нашим прокурором и сиром de Loigny обвинения... именно, упомянутый прокурор и сир de Loigny говорили, что, согласно королевским ордонансам, ни один дворянин не может и не должен поднимать оружие и затевать войну против другого дворянина во время наших войн, под страхом смертной казни и конфискации имущества. И тем не менее названные Бушар и Жан де Вандом, вопреки означенному ордонансу, вызвали (ont fait defie) названного сира de Loigny, и при этом упомянутый Бушар и его сообщники вели открытую войну... и совершили много наездов и насильственных вторжений во владения сира de Loigny с большим количеством вооруженных людей из французов, а также бретонцев и англичан — наших недругов из крепости Villeroy, с каковыми означенный Бушар водил дружбу, хотя и знал, что они наши недруги, и часто угощался, пил и ел и сам и его люди в их замке, а они — в его. И упомянутый сир de Loigny, желая соблюсти наши названные ордонансы и не итти против них, получил от нас и от нашего двора охранную грамоту, в силу которой Шартрский бальи запретил упомянутым Бушару и Жану де Вандом вести войну и наносить ущерб сиру de Loigny, причем объявил им означенную охранную грамоту. Однако, невзирая на это запрещение, означенный Бушар и Жан и многие другие их сообщники — наши недруги и иные... военные действия не прекратили, но продолжали наезжать на земли сира de Loigny, грабить... и похищать множество (всякого) добра у него и его... подданных, много раз устраивая... засады, чтобы захватить его, осаждали его крепость и замок Loigny, стремясь... взять его днем или ночью. Во время этих нападений и наездов... были убиты Жан Ligon, приближенный означенного сира de Loigny, а также Колен Blanchart, Жиль Cravey, Жан Isart, по прозвищу Segretain, и пять его детей, подданные названного сира de Loigny.

62

к коим мы питали благоволение... Кроме того многие... были изувечены, ранены, захвачены в плен и вынуждены платить в качестве выкупа разные денежные суммы и иное, а некоторые, которым нечем было выкупиться, были брошены в воду и утоплены в присутствии названного Бушара и с его согласия. Кроме того названный Бушар и его упомянутые сообщники со множеством вооруженных людей — наших недругов и иных — подпалили и сожгли много селении и домов на земле означенного сира de Loigny, захвативши и расхитивши... все его движимое имущество, вино, зерно, мелкий скот, лошадей и прочее, что там можно было найти. Вместе с тем испортили садки и пруды названного сира de Loigny... а рыбу вместе с сетями и снастями для ее ловли расхитили, рыбаков же... утопили и бросили в воду. Разрушили также и уничтожили мельницы означенного сира de Loigny, а железные части их расхитили. И многих купцов и иных путников и проезжих на его земле хватали, грабили и уводили вместе с имуществом их в крепость Foullet и другие крепости наших врагов и брали с них большие денежные выкупы... Много и иных преступлений... и злых дел совершили они... по отношению к названному сиру de Loigny на его земле и по отношению к его подданным, а также по отношению к нам. И означенные Бушар и Жан де Вандом нам заявили, что они и названный сир de Loigny, поскольку это их касается, охотно пришли бы ко взаимному соглашению о всех вышеназванных делах, если бы это нам было угодно, и просили нас соизволить дать на то разрешение и кроме того даровать прощение и разрешение им и их названным соучастникам. И вот, принимая во внимание, что означенные Бушар и Жан и вся их родня в прошлом хорошо и честно нам и нашим предшественникам служили на войне и иначе и опять готовы служить всюду, где нам угодно будет им приказать, мы... настоящими грамотами в качестве особой милости разрешили и разрешаем... означенному Бу-шару и Жану де Вандом с их соучастниками и названному сиру de Loigny помириться и договориться друг с другом и удалиться без взыскания с них судом нашего парламента (положенных) штрафов...

Из хроника Жана де Венетт7 (Altеrа Contin. G. de Nangis. D'Achery. Spicilegium, t. III, p. 122, cot. 1)

В этом (1358) году много неукрепленных селений превратили свои церкви в настоящие замки, окопавши их рвами, установивши на башнях и колокольнях военные машины, камни и баллисты, чтобы защищаться от бригандов в случае их нападения, а это, как

63

кажется, случалось очень часто. По ночам на вершине этих башен бодрствовали часовые. Стояли там дети, чтобы предупреждать о приближении неприятеля. Заметивши их издали, они поднимали тревогу трубными звуками и колокольным звоном. При этом сигнале крестьяне, покидая спои дома и поля, возможно скорее искали убежища в церкви. Другие, по берегам Луары, проводили ночи со своими семьями и скотом вдали от своих хижин, на островах реки или же в лодках, поставленных на якорях посредине ее течения.

Из той же хроники

(D'Achery, Spicilegium, t. III, p. 124)

В этом (1358) году виноградники, источник благотворной влаги, веселящей сердце человека, не возделывались; поля не обсеменялись и не вспахивались; быки и овцы не ходили по пастбищам; церкви и дома... повсюду носили следы всепожирающего пламени или представляли груды печальных, еще дымящихся развалин. Глаз не услаждался, как прежде, видом зеленых лугов и желтеющих нив, но наталкивался всюду на терния и на сорные травы. Колокола не звонили радостью, призывая верных к божественной службе, а лишь били тревогу, подавая сигнал к бегству крестьян при приближении неприятелей. Что сказать мне еще? Самая отчаянная нищета царила повсюду, особенно между крестьянами, ибо сеньеры переполняли их страдания, отнимая у них и имущество и их бедную жизнь. Хотя количество оставшегося скота — крупного и мелкого — было ничтожно, сеньеры все же требовали платежей за каждую голову — по 10 солидов за быка, по 4 или по 5 за овцу. И все же они редко обременяли себя заботами о том, чтобы защищать своих вассалов от набегов и нападений неприятелей.

Из той же хроники

(D'Achery, Spicilegium, t. III, p. 131)

В это время те, которые должны были защищать народ, теснили его не менее, чем неприятели, и можно бы сказать, что оправдывалась басня о собаке и волке.

Была некогда сильная собака, к которой питал полнее доверие ее господин, так как надеялся, что она отважно будет защищать его овец от нападений волка. Так много раз и было. Но вот со временем волк сделался близким другом собаки, которая позволяла ему безнаказанно уносить овец, а сама делала вид, что преследует его, чтобы отнять овцу и вернуть ее своему госпо-

64

дину. Когда же волк и собака были один-на-один вблизи от леса и вдали от глаз пастуха, они вместе лакомились овцой. Такая уловка повторялась часто, и всегда собака получала похвалы от своего господина, уверенного в том, что, преследуя волка, верное животное делало для спасения овцы все от нее возможное. Так эта проклятая собака умела скрыть свое коварство. В конце концов она вместе с товарищем пожрала… всех овец своего господина.

Французская деревня XII – XIV вв.

65

VII. ЖАКЕРИЯ

Из Фруассара

(«Oeuvres de Froissart», publ. par Kervyn de Lettenhove, «Chroniques»

t. VI (1868), pp. 44 et suiv.)

Вскоре после освобождения короля Наварры случился удивительный и великий мятеж во многих областях королевства Франции, именно, в Вовэзи, в Бри, на Марне, в Лаоннэ, Валуа и всей стране до Суассона. Некие люди из деревень собрались без вождя в Бовэзи, и не было их вначале более 100 человек. Они говорили, что дворянство королевства Франции — рыцари и оруженосцы — опозорило и предало королевство и что было бы великим благом их всех уничтожить. И тому, кто так говорил, каждый кричал: «Истинную правду он сказал; позор тому, кто будет помехою истребления дворян, всех до последнего». Потом собрались и пошли в беспорядке, не имея никакого оружия, кроме палок с железными наконечниками и ножей, прежде всего к дому одного ближайшего рыцаря. Они разгромили и предали пламени дом, а рыцаря, его жену и детей — малолетних и взрослых — убили... Так они поступили со многими замками и добрыми домами и умножились настолько, что их уже было добрых 6 тысяч; всюду, где они проходили, их число возрастало, ибо каждый из людей их звания за ними следовал; рыцари же, дамы, оруженосцы и их жены бежали, унося на своей шее малых детей, по 10 и по 20 миль до тех пор, пока не считали себя в безопасности, и покидали на произвол судьбы и свои дома и имущество. А эти злодеи, собравшиеся без вождя и без оружия, громили и сжигали все на своем пути, убивали всех дворян, которых встречали, истязали и насиловали всех дам и девиц без жалости и без милосердия, как бешеные собаки. Поистине, ни христиане, ни сарацины никогда не видали таких неистовств, какими запятнали себя эти злодеи. Ибо кто более всех творил насилий и мерзостей, о которых и помыш-

66

лять-то не следовало бы человеческому сознанию, те пользовались среди них наибольшим почетом и были у них самыми важными господами... Выбрали короля из своей среды, который как говорили, происходил из Клермона в Бовэзи, и поставили его первым над первыми. И величали его король Жак Простак. Они сожгли и начисто разгромили в области Бовэзи, a также в окрестностях Корби, Амьена и Мондидье более 60 добрых домов и крепких замков, и если бы бог не пришел на помощь своею благостью, эти злодеи так бы размножились, что погибли бы все благородные воины, святая церковь и все зажиточные люди по всему королевству. Ибо таким же образом действовали названные люди и в области Бри и в Патуа. Пришлось всем дамам и девицам страны, и рыцарям, и оруженосцам, которые успели от них избавиться, бежать в Мо, в Бри поодиночке, как умели, между прочим и герцогине Нормандской. И спасались бегством все высокопоставленные дамы, как и другие, если не хотели стать жертвами истязания, изнасилования и злой смерти. Точно таким же образом поименованные люди действовали между Парижем и Нуайоном, между Парижем и Суассоном, между Суассоном и Ан, в Вермандуа и по всей стране до Куси. И тут творили они великие злодейства и разгромили в области Куси, Валуа, епископства Ланского, Суассона и Санли более 100 замков и добрых домов рыцарей и оруженосцев, а всех, кого хватали, грабили и убивали. Но бог по своей благости ниспослал спасение, за которое его надо премного благодарить, как вы сейчас увидите из нижеследующего.

Когда дворянство из Корби, Вермандуа, Валуа и с (других) земель, где действовали и чинили свои неистовства эти злодеи, увидало свои дома разгромленными, а своих близких умерщвленными, оно обратилось за помощью к своим друзьям во Фландрии, Геннегау, Брабанте и Hassebaing. Тогда тотчас же сошлось достаточно (людей) отовсюду. Собралось и иноземное дворянство и местное, которое руководило ими. И стали тогда избивать и обезглавливать этих злодеев без жалости и милосердия и всюду, где их встречали, вешали на деревьях. Даже король Наварры в один день положил их более трех тысяч неподалеку от Клермона в Бовэзи, но их было такое множество, что, соберись они все вместе, было бы добрых 100 тысяч. Когда их спрашивали, зачем они затеяли все это, отвечали, что не знают, но что, видя поступки других, сами поступали по их примеру и что полагали своим долгом уничтожить таким образом знатных и благородных людей всего света, чтобы не осталось из них в живых ни единого...

В то время когда неистовствовали эти злодеи, возвращались

67

из Пруссии граф де Фуа и сеньер де Буш, его двоюродный брат. Дорогою, подъезжая к границам Франции, услыхали они о той напасти и о тех ужасах, которые обрушились на дворянство. И возымели к нему оба сеньера великую жалость. Доехавши через несколько дней до Шалона в Шампани… узнали там, что герцогиня Нормандская, герцогиня Орлеанская, около трехсот дам и девиц и герцог Орлеанский укрылись в Мо в Бри из-за великого страха перед этою Жакериею оба доблестных рыцаря условились тогда, что пойдут к этим дамам и окажут им посильную помощь, хотя сеньер (де Буш) и был англичанин. Но было тогда перемирие между Англией и Францией, и он мог свободно ездить повсюду, а также жаждал выказать свое благородство в сообществе с двоюродным братом графом де Фуа. Могли они выставить со своею свитою около 40 копий, не более, ибо возвращались, как я вам уже сказал, из паломничества (pelerinage). Так и торопились они ехать, пока не достигли Мо в Бри и предстали перед герцогинею Нормандской и другими дамами, которые очень обрадовались их приезду, так как им все время угрожали жаки и мужики (vilains) Бри, а также и горожане, состоявшие с ними в союзе; ибо злодеи эти, узнавши, что здесь скопилось множество дам, девиц и малых детей из дворянских семейств, устроили сборище вместе с (мужиками) из Валуа и двинулись к Мо. С другой стороны, и люди из Парижа, хорошо осведомленные об этом сборище, двинулись в назначенный день в одиночку и целыми отрядами и сошлись с теми и другими. Было их всего добрых 9 тысяч злоумышленников, и все время по дороге в Мо к ним приставали люди различных селений. Так подошли к (городским) воротам; злодеи же горожане и не подумали препятствовать вступлению людей Парижа… И вот вошли в город в столь великом множестве, что заполнили все улицы вплоть до Рынка…

Когда знатные дамы, укрывшиеся в Рынке Мо, который был достаточно укреплен, ибо река Марна его окружала, увидали, сколь многое стремительно идет и движется на них количество народа, они были крайне устрашены и напуганы. Но граф де Фуа и сеньер де Буш с их свитой, бывшие в полном вооружении, выстроились на Рынке, выступили за ворота и распорядились затворить их за ними. А затем ударили на этих мужиков – черных, низкорослых и плохо вооруженных… когда злодеи увидали этих рыцарей и оруженосцев, столь хорошо вооруженных (движущихся на них) со знаменами графа де Фуа и герцога Орлеанского и значком сеньера (де Буш), с мечами и шпагами в руках, в полной готовности защищать и охранять этот Рынок, неистовство их поостыло; наоборот, первые ряды стали отступать, а дворяне преследовали их,

68

действуя своими мечами и шпагами, и избивали. И все, которые были впереди, всякий раз, как чувствовали удар или страх получить его, пятились назад и теснили друг друга. Тогда выступили из укрепления все вооруженные люди. Поспешивши на место битвы, они (с своей стороны тоже) устремились на этих злодеев. И стали избивать их и в одиночку и целыми массами истреблять, как овец, и Гали их всех в полном смятении и расстройстве из города и истребляли их до тех пор, пока сами совсем не выбились из сил, и массами сбрасывали их в реку Марну. Словом, перебили их в этот день более 7 тысяч, и ни один бы не ушел, если бы захотели преследовать более. Когда же дворяне возвратились, они пустили в усмиренный город огонь и сожгли его дотла со всею городскою чернью, которую могли там застигнуть. После этого разгрома в Мо (мятежники) больше совсем не собирались, ибо сир де Куси имел под рукою великое множество дворян, которые истребляли их без жалости и милосердия всюду, где бы ни находили.

Из «Хроники первых четырех Валуа»8

(«Chronique des quatre premiers Valois», y Luce, Histoire de la Jacquerie,

«Pieces justificatives», №66)

В то время вспыхнул бунт жаков в Боэзи, и начался он в Saint Leu de Cerens и в Клермоне в Бовэзи. Между ними был один человек, видавший виды и хороший говорун (bien sachant et bien parlant), статного телосложения и красивый лицом (de belle figure et fourme).

Имя ему было Гильом Шарль. Его-то жаки и выбрали своим вожаком. Но он хорошо видел, что это – люди на малые дела (gens de petit fait), почему и отказывался руководить ими. Однако жаки заставили его силою и сделали своим правителем вместе с одним человеком, бывшим госпитальером, видевшим войну. Видел войну и Гильом Шарль, и он говорил жакам, чтобы держались вместе. И когда увидали жаки, что их собралось множество, набросились они на дворян и многих из них умертвили. И еще хуже сделали они, как люди неразумные и необузданные и с малым смыслом. Ибо умертвили они (также) множество знатных женщин и детей, хотя Гильом Шарль и говорил им не один раз, что слишком многое они себе позволяют.

И увидал Гильом Шарль, что дело не может так оставаться. Ибо если бы они стали действовать порознь, дворяне легко бы их одолели. Поэтому посла наиболее благоразумных и наиболее почтенных к купеческому старшине Парижа, написавши ему, что будет его помощником, если и тот окажет ему в случае нужды

69

подмогу и помощь. Это очень обрадовало руководителей (les generaux) трех сословий, и отписали они Гильому Шарлю, что окажут ему помощь с полной готовностью. И пришли эти жаки в Геллефонтен. Напуганная ими графиня Валуа, там проживавшая, притворно оказала им радушный прием и распорядилась снабдить их съестными припасами. Ибо взяли они в обычай, чтобы люди неукрепленных городов, по которым они проходили, мужчины или женщины, выставляли на улицах столы и угощали там жаков (которые) проходили потом дальше, сжигая дома дворянства.

Тогда дворяне, прибывшие в поисках убежища к королю Наварры, просили его, чтобы соизволил он принять меры и озаботиться о том, как бы сокрушить, поразить и уничтожить этих жаков. «Государь, - говорили они ему, - вы первый дворянин в мире, не потерпите же, чтобы дворянство погибло. Ведь если эти люди, именующие себя Жаками, продержаться долго, а добрые города им помогут, дворянство ими будет совсем уничтожено». Тогда согласился Карл, король Наварры, оказать им подмогу против жаков. И обещали ему дворяне, что никогда против него не пойдут, и в том принесли свою клятву.

Когда король Наварры взял с дворян клятву, что в его делах не будут они ему перечить, он выступил из Лонгвиля с рыцарями и английскими наемниками, всего около 400 воинов, пошел спешным маршем на жаков Бовэзи и у Клермона в Бовэзи стал перед ним лагерем. Было там два отряда французского дворянства; одним из них командовал он сам, а другим – сир Пекиньи и виконт des Kesnes. Кроме того Роберт Серкот командовал отрядом английских наемников.

Жаки хорошо знали, что король Наварры и дворяне идут на них. И держал им речь Гильом Шарль: «Дорогие сеньеры, вы знаете, что дворяне идут на нас, а они – большие люди (grant gens), опытные в военном деле. Если вы мне доверяете, пойдемте к Парижу. Так займем какое-нибудь укрепленное место и будем тогда иметь от горожан поддержку и помощь». И закричали тогда жаки, что ни в коем случае они не отступят, так как они достаточно сильны для того, чтобы разбить дворянство. Видя, что их такое множество, слишком они были в себе уверены. Гильом Шарль и госпитальер выстроили жаков (в боевой порядок), образовавши (из них) два отряда по три тысячи человек в каждом. Тех, у кого имелись луки и арбалеты, выставили они вперед, а перед ними поставили свои повозки. Еще один отряд они образовали из своих кавалеристов, и было в нем 600 человек, из которых большинство имело оружие. И стояли они там, выстроенные в таком порядке, два дня.

70

Король Наварры и дворяне… всего около 1 000 вооруженных людей, расположились… перед лагерем жаков, которые держались с внушительным видом, в порядке, трубили в трубы… громко кричали «Монжуа» и имели множество знаемн с изображением цветка лилии…

Король Наварры попросил перемирия у вождя Жаков и выразил желание переговорить с ним. Гильом Шарль пошел к нему запросто (simplement), не потребовавши никаких заложников… Так как жаки остались без вождя, Роберт Серкот ударил на них с фланга со всеми своими людьми и сломил один из их отрядов силой мечей; да и горячие кони топтали и опрокидывали при этом натиске пред собою жаков. Тогда жаки совсем смешались, така ак не было с ними их капитана (capitane); они сами стали давить друг друга, и множество их было убито англичанами. Затем вступил в дело другой отряд дворян, ударивший на второй отряд (жаков) и сокрушивший его мечами и конями. Тогда вышеназванные бароны и сеньеры стали избивать жаков почти без сопротивления. А жаки, бывшие на конях, при виде поражения своих (пехотинцев) ударились в бегство и по большей части спаслись. Монсеньер Фрике де Фрикан и монсеньер Реньо де Бракемон преследовали их со всеми (своими) 100 копьями и истребили их около сотни.

Карл, король Наварры, со всем своим отрядом, который был очень велик, обрушился на пеших жаков и истребил их всех за исключением очень немногих, укрывшихся в одном хлебном поле и ночью убежавших. Правда, много их было истреблено и в этом хлебном поле, но поле было очень обширно. После поражения жаков король Наварры пошел в Клермон в Бовэзи и велел там обезглавить капитана жаков. Другой отряд дворян… численностью до 300 копий, шедший на помощь королю Наварры против жаков, узнавши о их поражении, спустился к границе Бовэзи, где было несколько отрядов жаков. Там названные нормандские дворяне соединились с дворянами Амьенской области и Бри. И встретили у Пуа отряд жаков, шедший к большому отряду под начальство Гильома Шарля. И истребили их названные дворяне без милосердия в количестве более 1300 (человек). Затем поспешили названные дворяне в Gerberray, разбили между Ray и Gerberray другой отряд жаков и умертвили их там около 800 и в одном монастыре сожгли их Валуа, и долго досаждали ей за то, что она дала жакам съестные припасы, как они говорили. И убили там около 1 000 крестьян. Так были сокрушены и поражены жаки и в Бовэзи и в окрестностях. В Бри граф де Русси избил их великое множество и приказывал вешать их на их же дверях…

71

Из «Больших хроник»9

(«Les Grandes Chroniques de France. Chronique des regnes de Jean II et de Charles V», publ. par R. Delachenal, t. I, pp. 169-170, 177 et suiv.)

О том, как… регент прибыл в Мо

И вышел (регент) из названного замка* и отправился в Мо, где пребывала тогда госпожа герцогиня, его супруга, и куда он послал из Провена графа Жуаньи и с ним около 60 человек вооруженных людей, так как ему сообщили, что люди из Парижа намеревались захватить Рынок Мо и укрепить его за собою. Названный граф прибыл туда за два дня перед тем. Этим мэр и некоторые из горожан были весьма разгневаны, и означенный мэр заявлял о том открыто графу Жуаньи, который водворился в Рынке и владел им. И сказал ему означенный мэр, что если бы ему знать, что граф хочет занять означенный Рынок, он бы не впустил его в город. И когда регент прибыл в названный город Мо, упомянутый граф Жуаньи сообщил ему о том, что говорил означенный мэр. Мэр был вызван к регенту, перед ним повторили слова, которые он сказал, и регент приговорил его к штрафу…

О начале и превом сборище злой Жакерии в Бовэзи

В понедельник 28 мая взбунтовались некие мелкие люди (menues gens) в Бовэзи, в местечках Saint Leu de Serans, Нуантель, Крамуази и в окрестностях и устроили сборище для злого дела. И напали на многих дворян, бывших в названном местечке Saint Leu и девятерых из них умертвили – четырех рыцарей и пять оруженосцев. А после того, движимые злобою, пошли по области Бовэзи, каждодневно умножаясь в количестве, и убивали всех знатных мужчин и женщин, которых встречали, и многих детей умертвили. И разрушали или сжигали все дома дворян, которые им попадались, были ли то крепости или другие жилища. И поставили некоего капитана, именуемого Гильом Каль. Подошли к Компьени, но жители этого города их к себе не пустили. Потом пошли к Санли и устроили так, что жители этого города вошли в сообщество с ними. И разрушили все крепости области – Эрменонвиль, Тьер и часть замка Бомон на Уазе. Бывшая там герцогиня Орлеанская спаслась оттуда бегством и укрылась в Париже.

О неистовствах людей Бовэзи и о том, как регент отправился из Мо в Санс

В то время разгорелся мятеж этих людей в Бовэзи. Сошлись и устроили сборище также многие другие в разных местах в Мон-

* Речь идет о замке Монтери, стоявшем при слиянии реки Ионы с Сеною.

72

моранси и разгромили и сожгли все дома и замки сеньера Монморанси и других дворян этой области. Были и другие сборища таких людей в Мульсьен и прочих окрестных местностях. Участвовали в этих сборищах по большей части хлебопашцы (gens de labour), но были и зажиточные люди, горожане и другие. И всех знатных мужчин, которых они могли найти, убивали. Так же с знатными женщинами и многими детьми в великом своем неистовстве поступали. В это время означенный регент, пребывавший в Рынке Мо, который он распорядился укрепить и каждодневно старался укрепить еще более, отбыл оттуда и пошел в замок Монтери. А оттуда в скорости пошел в город Санс, куда и прибыл в субботу 9 июня утром. И принят был горожанами с почетом, как подобало... И хотя оставалось мало городов... в странах Langue d'Oil, которые не поднялись бы против дворян или из сочувствия к горожанам Парижа, питавшим к ним великую ненависть, или же из сочувствия к народному движению (le mouvemet du peuple), но все же он был принят в названном городе Сансе в великом мире и с великим почетом. И объявил регент в названном городе большой сбор вооруженных людей.

О том, как люди Парижа и Силли потерпела поражение в Мо, и о смерти мэра города Жана Soulas

В ту же субботу, 9 июня 1358 г., множество (людей), вышедших из города Парижа, в числе 300 или около, под начальством некоего Пьера Жиля, парижского бакалейщика, и (в числе) около 500, собравшихся в Силли, в Мульсьен, под начальством некоего Жана Вальяна, заведующего королевским монетным делом, отправились в Мо. И хотя Жан Soulas, тогдашний мэр Мо, и многие другие из названного города клялись регенту в том, что будут ему добрыми и честными (подданными) и не потерпят нанесения ущерба ни ему, ни его чести, тем не менее они отворили ворота названного города людям Парижа и Силли, расставили по улицам накрытые скатертями столы, а на них хлеб, вино, мясо; и пили и ели, кто желал, и освежались. А потом ринулись в битву, направившись прямо к Рынку города Мо, где были герцогиня Нормандская с дочерью и сестра регента, госпожа Изабелла французская... С ними были граф де Фуа, сеньер де Hangest и некоторые другие из дворян, коих регент оставил для охраны герцогини — своей супруги, дочери, сестры и Рынка.

И вот граф де Фуа, сеньор де Hangest и некоторые другие числом до 25 вооруженных людей или около, выступивших из Рынка, двинулись на Пьера Жиля и его полчище и завязали с ними битву. Убит был тут стрелою в глаз один рыцарь из Рынка,

73

монсеньер Луи де Шамбли. В конце концов люди из Рынка одержали победу, а люди из Парижа, из Силли и множество горожан Мо, соединившихся с ними, были разбиты. И в возмездие люди из Рынка пустили в названный город огонь и несколько домов сожгли. Потом были получены сведения, что многие горожане вооружаются против них и замышляют измену; поэтому люди Рынка разгромили и сожгли часть этого города. Впрочем большая церковь и дома каноников сожжены не были... королевский же замок сожгли. И продолжался в городе и замке пожар более двух недель. И захватили люди Рынка Жана Soulas, тогдашнего мэра города Мо, а также многих других мужчин и женщин и подвергли их тюремному заключению в Рынке. А потом мэра казнили, как этого и требовала справедливость.

Об умерщвлении Гильома Каля королем Наварры

В это время разъезжал (chevaucha) король Наварры в Бовэзи и умертвил многих из сельского люда, в частности велел отрубить голову в Клермоне, в Бовэзи, Гильому Калю... И так как люди Парижа приглашали его к себе в Париж, он прибыл в Saint Oyn, в королевский дворец, именуемый «La Noble Maison». Сюда прибыл для переговоров с королем купеческий старшина. В четверг 14 июня прибыл названный король Наваррский в Париж. Навстречу ему вышли многие жители означенного города Парижа, чтобы сопровождать его до Сен Жермен де Прэ, где он остановился.

О количестве жаков, убитых дворянами

И убивали дворяне всех, кого они могли найти из бывших в отрядах жаков, т. е. жителей сельских общин, которые умерщвляли дворян, их жен и их детей. И разоряли дома их. Считали за верное, что по день св. Иоанна Крестителя они убили их 20 тысяч и более.

Из «Хронографа французских королей»10

(«Chronographia regum Francorum», у Luce, Histoire de la Jacquerie, «Pieces justificatives», № 67)

...Рыцари, у которых были замки, собрались для совещания о том, как выполнить (им) приказ регента*, так как многие из них не имели средств для снабжения крепостей своих; и, когда поре-

* Речь идет об ордонансе, изданном 14 мая 1358 г. ставшими на сторону дофина штатами Компьени. Параграф 5-й ордонанса, вменял в обязанность дворянам привести в боевую готовность их замки на Сене, Марне и Уазе, чтобы воспрепятствовать подвозу по этим рекам съестных припасов в мятежный Париж, возглавляемый купеческим старшиною Этьенном Мар-

74

шили, чтобы тот, кто не имел средств, промыслил (providerent) для себя у людей своих, многие слишком неумеренно брали из их имущества. По этой причине жители Бовэзи, взбунтовавшись, стали нападать на рыцарей и сеньеров cвoих; ибо многих дворян с женами и детьми их убили, а крепости и дома их разрушили.

Купеческий же старшина, когда до него дошла весть об этом бунте крестьян, двинул (fecit exire) горожан Парижа, которые пошли и сравняли с землей башню Гурнэ, крепости Плэзель, Трапп и много других в окрестностях Парижа.

Тогда названные крестьяне (rustici) из Бовэзи, числом около 50 тысяч и более того, подошли к городу Компьени и потребовали у горожан выдачи дворян, которые у них укрылись. Но горожане в ответ сказали, что скорее умрут, нежели в чем-либо их послушают, и что они будут повиноваться только приказаниям регента Франции.

Спасались тогда бегством все дворяне Франции, кто за границу, а кто в замки внутри королевства, ибо страшились они жестокости крестьян, которые немилосердно и не принимая выкупа убивали жен и детей дворян. Пошли и осадили означенные крестьяне замок, называемый Плэзель, принадлежавший Матвею де Руа, в котором он сам со многими дворянами укрылся. Тем временем Рауль де Conchiaco собрал по просьбе упомянутого Матвея множества рыцарей и вооруженных людей, вступил с крестьянами в бой и, многих убивши, одолел их.

Потом крестьяне снова собрались с большими силами во Франции и в Бовэзи, ибо жители Бовэ (тоже) были против дворянства. Поэтому крестьяне привели туда многих дворян и там, с общего согласия горожан, предали их смерти. Кроме того мэр города Амьена послал в помощь крестьянам из числа горожан 100 человек, но так как это не понравилось городскому совету, посланные туда люди были отозваны, не успевши повредить никому из дворянства...

Тем временем дворянство Франции обратилось с просьбой о помощи во многие концы христианского мира, и многие с разных сторон прибыли ему на помощь.

Тогда король Наварры, прибывши к Клермонскому лагерю со множеством наваррцев, англичан и нормандцев, пригласил к себе одного из крестьянских вождей, притворившись, что он намерен оказать им помощь. Но, когда он увидел его (перед собой), велел обезглавить и, повернувши на крестьян, которые ждали от него помощи... избил их более 800. Тем временем парижане подошли к Эрменонвилю и взяли приступом замок; находившийся там Роберт де Лорри, рыцарь, движимый страхом, отрекся о всего дворянства, заявив, что он питает более любви к парижским горожа-

75

нам, из среды которых происходит, нежели к рыцарству; так и избежал он смерти с женой и малолетними сыновьями. Все же замок парижане взяли и разграбили, а (потом) вернулись в свой город.

В то время регент Франции пошел в Компьень, чтобы собрать свое рыцарство, а супругу свою оставил в Мо с (рыцарями) Бэг де Вилен и Луи де Шамбли, которые сложили в отменно укрепленном Рынке множество имущества, именно — свои ценности (divitias) и пожитки крестьян, которых по многим местам они убили. Тогда напуганные жители Мо обратились за помощью к парижанам, и купеческий старшина прислал им 1 400 человек. Явившись в Мо, они пошли по мосту на приступ Рынка, но бывшие внутри дворяне отважно оборонялись; убит был при этом Луи де Шамбли, о котором герцогиня, супруга регента, и вся ее свита много скорбели. Все же дворянство так (отважно) оборонялось, что парижане ни с чем вернулись во-свояси. А потом дворяне, вышедши из Рынка, (ворвались) в город и предали его огню, потоку и разграблению.

А купеческий старшина, услыхав, что регент собирает дворянство, убедил парижан согласиться признать короля Наварры военачальником и правителем Парижа. Послали ему просьбу, чтобы шел к ним с великою дружиною из наваррцев, англичан и других воинов.

По совету означенного короля Наварры, около 13 тыс. парижан направились к Компьени, чтобы осадить бывшего там регента. Послал король Наварры послов горожанам Компьени, чтобы вступили с ним в союз. Но они держали ответ, что никак не ему, а лишь регенту Франции будут повиноваться. Тогда герцог Орлеанский пошел с 400 копьями к Компьени на помощь регенту — своему племяннику. Тем временем парижане и король Наварры со своими людьми дошли до Silvanetum, но, услыхавши, что к регенту стекается великое множество дворян, повернули оттуда обратно к Парижу.

Тем временем собралось из разных местностей великое множество дворян, и опустошили они область Бовэзи огнем и мечом: ибо жители области были либо истреблены, либо изгнаны, а имущество их в конец разграблено. Тогда регент, собравши до 40 тысяч или более дворян, пошел с ними к Парижу и осадил его.

Из хроники Жана де Венетт

(D'Achey, Spicilegium, t. III, p. 119)

И вот в то время, когда теснили так и совсем не защищали (от врагов) вместе с прочими городами город Париж, приключилось

76

близ него одно неслыханное никогда происшествие. Именно, летом того же 1358 г. проживавшие в диоцезе Бовэ, в окрестностях Saint Loup de Cherunt и Клермона, крестьяне, видя бедствия и утеснения, которые со всех сторон им учиняли и от которых дворяне не только их не защищали, а напротив еще больше, наподобие врагов, их теснили, с оружием в руках поднялись против французской знати. И, собравшись в великом множестве, поставили капитаном одного отличавшегося среди них наибольшим смыслом (magis astutum) и происходившего из селения Мело крестьянина, именно, Гильома, именуемого Карлом. И вот, выступивши с оружием и знаменами, распространились по всей округе и всех знатных мужчин, каких только встречали, даже собственных сеньеров своих убивали и уничтожали без жалости. Не довольствуясь этим дома и крепости дворян сравнивали с землей и, что еще более достойно жалости, знатных дам и малых детей их, которых встречали, предавали мучительной смерти. Так разгромили они сильнейший замок de Curnoville и многих знатных мужчин и женщин, которые укрывались в нем, поразили насмерть. И до того усилилась эта напасть, что даже наблюдалось то же самое в окрестностях Парижа, ибо если кто из дворян осмеливался показаться за пределами укрепленных мест, крестьяне его тотчас же замечали и, захвативши в свои руки, либо убивали, либо подвергали жестоким побоям. Означенные поселяне усилились настолько, что их набралось более пяти тысяч, стремившихся знатных людей с их поместьями и их женами и детьми уничтожить. По этой причине дворяне на некоторое время притихли и не смели показываться, как прежде. Однако это чудовищное дело продолжалось недолго, ибо, как бы сами собою, а не по божьему попущению и не по справедливому соизволению верховного владыки, но сами по себе начали его, как я полагаю, означенные поселяне. И вот потому все их стремления в скором времени кончились и пошли прахом, ибо если вначале, как им казалось, они действовали, движимые некиим соображением справедливости, так как сеньеры их не защищали, а (напротив) теснили, то (затем) обратились они на дела позорные и ужасные: рассказывают, что знатных жен сеньеров своих они подвергали постыдному насилию, а знатных детей, как мы уже сказали, безвинно убивали; (вместе с тем) захваченное имущество они разграбляли, сами себя и крестьянских жен своих старательно наряжая (в одежды знати). И вот потому, что чинили такое зло, не смогли они долго держаться... Дворяне, наблюдавшие все это, постепенно собрались с силами и пошли на них, соблюдая мудрую осторожность, с оружием. В скором времени король Наварры некоторых их капитанов ласковыми словами приманил к себе

77

и, когда они ничего не подозревали (плохого) и ни о чем не думали, убил их. А по убиении их напал со своими приближенными и графом Сен-Поль на прочих, но множестве собравшихся у селения Mont Didier, поразил их мечом и истребил их, и не осталось неразумное дело их без наказания, ибо рыцари и дворяне, снова собравшись с силами и сгорая жаждою мщения, соединились в' сильные отряды и, проходя по деревенским поселениям, многие из них предали пламени, а крестьян и всех, кого считали вредными, беспощадно убивали в домах, в виноградниках и на поле. От пожаров тех пострадал... Крест св. Авдоена и многие другие поселения открытой страны, которых я не видел и поэтому говорить о них здесь не буду.

В том же 1358 г., когда герцог Нормандский, регент королевства, все еще продолжал упорствовать в своей опале, которую он наложил, как было о том сказано выше, на жителей города Парижа, множество их собралось в городе Мо. Госпожа герцогиня с знатью удалилась из этого города в укрепление Мо. И вот в отсутствие герцога, который был далеко, возникла ссора между засевшими в том укреплении дворянами и набольшими (majores) города Мо, которые действовали вместе с другими горожанами. Ибо, как рассказывают, некоторые из парижан явились с оружием в Мо, так как горожане Мо, ненавидевшие дворян по причине испытываемых от них утеснений, выражали большое желание напасть на них вооруженной силой, при условии получения надежной подмоги из Парижа, что и было исполнено. И вот горожане напали на дворян, засевших в укреплении вместе с герцогинею, и по очереди сражались с ними на мосту перед замковыми воротами. Однако дворяне, более искушенные в военном деле, одолели горожан с помощью мечей и победили их. А после этой победи вышли из крепости и, рыская по городу Мо, как бешеные, всюду и без разбора избивали людей за исключением тех, коим удалось убежать. Весь город они предали разграблению, мужчин и женщин, взятых в плен, заперли в укреплении Мо и все, что можно было взять в церквах и домах, взяли. А потом весь город предали пламени и все, что могли, разрушили в нем, за исключением крепостей. А совершивши это, рассыпались, как бешеные, по окрестностям, убивая мужчин, которых встречали, и предавая пламени поселения. И такие в это время в округе Мо учинены были дворянством Франции неистовства, что не нужно было приходить для разорения отечества недругам — англичанам, ибо поистине англичане — эти главные враги королевства — не смогли бы наделать столько зол, сколько наделали тогда собственные дворяне.

78

Из письма Этьена Марселя к городам Фландрии

от 11 июля 1358 года

(«Oeuvres de Froissart», publ. par Kervyn de Lettenhove, t. VI (1868,

pp. 466 et suiv., notes)

Дорогие сеньеры и добрые друзья! Мы полагаем, что вы достаточно наслушались разговоров о том, как великое множество дворян из вашей области Фландрии, Артуа, Булони, Понтье, Геннегау, Корби, Бовэзи, Вермандуа и многих других местностей следуя своему обычаю утеснять всех недворян, совсем не делая различия между виновными и невиновными, добрыми и злыми явились с оружием (в руках) для войны, убийства и разбоя по сю сторону Соммы и Уазы. И хотя многим из них не было сделано никакого зла, все же они пожгли города, избили добрых людей этой местности без всякой жалости и милосердия, разгромили и разграбили все, что попалось им (под руки); жен, детей, священников, монахов подвергли жестоким мукам, дабы проведать об имуществе жителей, а потом (его) взять и разграбить. Многих из таких они муками уморили, церкви ограбили, священников хватали при совершении служб... брали... священные сосуды; церкви, аббатства, приорства и приходские храмы или сжигали, или же выкупом облагали; посвятивших себя святой церкви девушек растлили; насиловали жен в присутствии их мужей; словом, жестокими и бесчеловечными своими поступками причинили более бед, нежели когда-то совершили вандалы и сарацины. Множество из награбленного таким путем отправили они во Фландрию, Артуа и Вермандуа; множество оставили в Компьени, который, к разорению открытой страны и добрых городов, во всех означенных делах их поддерживает и поддерживал. И доселе все еще продолжают они упорствовать в своей злобе: всех встречных торговцев или убивают, или выкупом облагают, товары у них отнимают; всякого недворянина, жителя добрых городов или открытой страны, и всякого земледельца умерщвляют, грабят и обирают до нитки... Хорошо нам известно, что его высочество герцог и нас, и имущество наше, и всю открытую страну отдал дворянам на поток и уполномочил их сделать то, что они делают с нами, так как не имеют они от него другой платы, кроме того, что могут награбить. И хотя ни дворяне, ни его высочество герцог, как вам известно, не хотели после пленения короля - нашего государя - стать с оружием в руках против недругов королевства, однако против нас и против простого люда (1е соmmun) они (охотно) вооружились ради великой ненависти, к нам и к простому люду питаемой, и множество их явилось ради великого грабежа и разбоя, ими народу учиняемых, такое множество, что поистине уди-

79

вительно. И вот мы очень нуждаемся в помощи нашего господа, а также вашей и всех добрых друзей наших. И тот, кто поможет в защите доброму народу, добрым земледельцам и добрым торговцам... против этих убийц, грабителей и злых врагов бога и веры, более заслужит у господа нашего, чем если бы он пошел в крестовый поход на сарацинов. Воистину, ведь столько они причинили бед по сю сторону Соммы, в Бовэзи и по сю сторону Уазы и столько побили земледельцев, что великое является опасение, как бы в этом году, хотя и обильном для названной области хлебом и вином, все не пропало и не погибло: некому ведь собирать хлеб и вино, некуда даже вино сливать, так как сосуды в селениях сожжены вместе с селениями.

Дорогие сеньеры и добрые друзья! Некоторые из дворян и приспешников их хотят оправдать неистовства, учиненные ими в Бовэзи и над нами, ссылкой на то, что некоторые люди открытой страны в Бовэзи, поднявшись против дворян, убивали их с женами и детьми и разрушали дома их, а также на то, что мы им в этом деле будто бы помогали и потворствовали... Соблаговолите принять к сведению (по этому поводу следующее): названные дела были начаты и сделаны в Бовэзи помимо нашего ведома и желания, и мы предпочли бы скорее умереть, чем одобрить поступки некоторых людей открытой страны в Бовэзи. Напротив, мы послали 300 воинов из людей наших с верительными грамотами (lettres de credance), имея целью положить конец неистовствам, ими чинимым. И, так как они не пожелали прекратить то, что делали, и требованиям нашим не вняли, люди наши от них ушли, согласно приказанию нашему, оповестивши в 60 селениях, чтобы никто, под страхом потерять голову, ни детей, ни жен дворян не убивал... а также ни разбоем, ни грабежом не занимался и домов не поджигал и не разрушал. Ведь было же в то время в городе Париже более тысячи знатных мужчин и знатных дам, в том числе госпожа (графиня) Фландрская, госпожа королева Жанна и госпожа (герцогиня) Орлеанская; и никто из них ничего, кроме добра и уважения (от горожан) не видал. И еще более тысячи человек нашли там убежище, и ни добрым знатным мужчинам, ни добрым знатным женщинам, которые не причинили и не имели в мыслях причинять зло народу, мы (с своей стороны) никакого зла не желаем. И после того, как разыгрались в Бовэзи (эти) события, его высочество (король) Наварры... четыре раза нанес (восставшим) поражение, захватил в плен их капитанов и огрубил им головы. Умиротворивши (таким образом) всю область, он с согласия потерпевшего ущерб и обиды дворянства Бовэзи и Вексен, а также жителей открытой страны в Бовэзи, приказал, чтобы от каждого

80

селения по четыре главных зачинщика восстания были выданы и судимы. Были также привлечены десятеро из области Бовэзи, знавшие, кем учинен вред, нанесенный дворянству... Так собраны были (нужные) сведения его высочеством (королем) Наварры, и распорядился он возместить то, что следовало названным дворянам за нанесенный ущерб, а тем временем добрые люди открытой страны Бовэзи... должны были пребывать в безопасности и мире. Невзирая на это, дворяне Бовэзи и Вексен, а также другие, пришедшие из областей, о которых сказано выше, и не имевшие к делу никакого касательства, собравшись по уходе его высочества (короля) Наварры, всю область Бовэзи предали потоку и разграблению. Прикрываясь означенным происшествием в Бовэзи (sur I'ombre du dit fait de Beauvaisis), дворяне и во многих других местах устроили великие сборища. Явившись по сю сторону рек Соммы и Уазы напали они во многих местностях на тех, кто по делу в Бовэзи ничего не знал и был чист..., и разбоями, грабежами, поджогами и убийствами всю страну разорили и изо дня в день разорять продолжают...

Из разрешительных грамот, выданных королевским правительством участникам Жакерии

(S. Luce, Histoire de la Jacquerie, «Pieces justificatives», p. 225 et suiv.)

№ IX (август 1358 г.). Жалует регент, по просьбе Жана Мальяр, буржуа города Парижа, а также декана и капитула Мо, разрешительные грамоты буржуа и жителям Мо, в частности Жану Роз Старшему и сыновьям его — мастеру Гильому Роз и мастеру Пьеру Роз, участникам нападения на Рынок Мо, подвергшимся (за то) изгнанию со стороны капитана и бальи Мо. Означенное нападение имело место в субботу накануне дня св. Варнавы апостола, когда мятежники вошли через ворота св. Ремигия, чтобы, напавши на Рынок, причинить вред и бесчестие дворянам и недворянам, которые там были.

№ XII (август 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции.

В недавнее время Рауль d'Aucamps, буржуа и житель нашего доброго города Парижа, меняла (по профессии), по наущению и подстрекательству некиих мятежников и врагов французской короны, неприятелей его королевского высочества и наших, пришел с оружием в обществе многих других к нашей крепости, известной под имеенем Рынка Мо, где была наша любезнейшая супруга герцогиня, несколько наших родственников, множество дворян и иных (и т.д.).

№ XIII (август 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции...

Извещаем всех настоящих и будущих, что слушали мы прошение Жана Раме, жителя Рынка Мо, в котором изложено, что, когда

81

в недавнее время люди Парижа вошли в город Мо, означенный проситель, полагая, что это были недруги королевства, вооружился и пошел со многими другими в упомянутый город Мо, но, когда он узнал об измене, которую некоторые из жителей Мо замыслили по отношению к жителям Рынка, и когда они открыли ворота людям Парижа, чтобы быть их помощниками, означенный проситель, который в упомянутом Рынке имел жену, детей и имущество, не будучи в состоянии туда вернуться из-за происходившего ужаса (l'effroy), разоружился и отклонился от людей названного города Мо и Парижа и ни в чем не сочувствовал и не помогал им при нападении на означенный Рынок, но много скорбел, так как там оставались его семья и имущество...

№ XIX (декабрь 1373 г.). Карл, милостию божией король Франции... В 1358 г., когда Этьенн Марсель, тогдашний купеческий старшина нашего доброго города Парижа, вмешался (se entremettoit) в управление... Парижем, наша любезнейшая подруга королева, согласно нашему приказу и предписанию, укрылась в крепости Рынка Мо ради спасения от ярости и тирании означенного старшины и его мятежных и непокорных нам союзников, а также по причине волнения и мятежа недворян, поднявшихся против дворян нашего королевства... По измене и проискам поименованного купеческого старшины Парижа и его союзников, покойный Пьер Жиль, как капитан вооруженных людей... города Парижа — наших недругов и изменников — вступил с развернутыми знаменами в наш... город Мо, дабы захватить... нашу названную подругу, а... дворян из ее свиты истребить... А непокорные и неверные нам горожане Мо открыли означенному Пьеру Жилю и его соучастникам — нашим недругам и мятежникам — городские ворота... предложили им вино и другие жизненные и необходимые припасы, выставили им на улице столы для освежения и, помогая им всеми своими силами... внезапно... подошли к означенному Рынку... и так на него устремились, что и у решетки (barriere) и за решеткою пришлось биться с ними грудь с грудью (main a main), в каковой битве многие из дворян с нашей стороны были убиты... № XX (июль 1358 г.) ...Покойный монсеньер Гильом де Пекиньи, рыцарь, отправился... близ Aubemalle вести переговоры с людьми этой местности... изменниками и мятежниками нашего государя... собравшимися для того, чтобы истреблять и избивать дворян, громить и поджигать их дома и жилища... А они во время переговоров означенного монсеньера Гильома де Пекиньи изменнически убили...

№ ХХIII (10 августа 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции, регент королевства, герцог Нормандии и дофин Вьенны, объ-

82

являем всем настоящими и будущим. В недавнее время для обсуждения того, каким образом каждой области… лучше защищаться от действий англичан и других недругов королевства Франции, которые, захвативши замки и крепости… уничтожили и ограбили… большое количество добрых городов и подданных названного королевства… - великое множество народа и простого люда (commun) доброго города Парижа, (Парижского) превотажа и виконства… а также открытой страны Бри, Mussian… и графства Этампского устроили во многих… местностях… без разрешения и дозволения нашего названного государя и нашего экстренные вооруженные крепости, замки и дома некоторых дворян означенной открытой страны, взяли их и разрушили и, что хуже еще, великое множество вооруженных мужчин, женщин, детей и иных, которых они там нашли…, лишили жизни, а имущество их разграбили и расхитили.. По этой причине… многие дворяне означенного королевства, дабы отмстить названному народу, который учинил им столь великий вред и ущерб и каждодневно стремился наносить еще больший ущерб, а также (чтобы отмстить) некоторым жителям города Парижа, которые в нашем присутствии… лишили жизни… наших возлюбленных и верных рыцарей и советников… собравшись… пошли повсюду, где могли найти народ и простой люд означенной открытой страны… и убили их великое множество… а дома их сожгли, иное же имущество разграбили и уничтожили… и более бы того сделали без всякой жалости, пощады и милосердия, если бы мы не вмешались в означенную распрю и не запретили им продолжать делать это. И так как… по вышеназванной причине великие обиды и поношения учинены нашему… государю, нам и его королевскому высочеству… мы всем дворянам и недворянам означенной открытой страны, виновным во всем вышесказанном, объявили прощение и отпущение…

№ XXIV (август 1358 г.). Hul de Sailleville показал нам, что в те времена, когда люди открытой страны поднялись и совершили многие ужасы (effroiz) против дворян названного королевства, означенный Hul, по принуждению жителей селения Анжикур, где он тогда проживал… и из-за страха подвергнуться смерти разъезжал (chevauchait) вместе с ними. И против воли сделали его капитаном, но потом, ввиду великого отвращения, внушаемого ему неистовствами и погромами, означенными людьми открытой страны вопреки его воли учиняемыми… он, дабы уйти от сообщества означенных людей открытой страны, явился к купеческому старшине Парижа просить у него совета, как положить конец всему этому. И затем, когда люди открытой страны узнали, что

83

король Наварры явился в Клермон и что капитан (мятежников) Бовэзи с соучастниками его выдан королю Наварры клермонцами и лишен жизни, а город Клермон взят под охрану короля Наварры, названные люди Анжикура послали означенного Hul к вышеназванному королю Наварры для получения от него охранной грамоты, каковые грамоты многие другие окрестные селения получили, дабы не быть сожженными и разоренными. Но эта охранная грамота… совсем им не помогла, ибо вскоре после того в окружающей местности, как и везде, все было сожжено, разорено и опустошено дворянством.

№ XXV (август 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции, регент королевства… извещаем всех настоящих и будущих, когда люди открытой страны сожгли и разграбили множество жилищ дворян и некоторых из них лишили жизни… в каштелянстве Монморанси жителями названного каштелянства и другими был избран в капитаны Жакен де Шеневьер из Таверни. Означенные (жители) обратились к Симону де Берн, прево Бемона на Aise и капитану графства Бемон… с просьбою назначить им капитана для округа Монморанси. А этот прево им ответил: «Выбирайте (сами)». Они и выбрали единогласно означенного Жакена. И не мог он отказаться, ибо иначе они предали бы его смерти. Означенные жители причинили много бед в присутствии… Жакена, который все время говорил им: «Перестаньте заниматься поджогами», а чтобы скорее заставить их прекратить (свои неистовства), говорил: «Подождите до другого раза». И за то называли его изменником и хотели отрубить ему голову. Был взят ими из числа дворян один оруженосец (escuyer), по имени Рауле де Бетемон, который в присутствии Жакена был лишен жизни… Все же названный Жакен спас… от смерти даму из Шату, ее детей, племянников и многих других из дворян. И хотя названный Жакен в то время имел от покойного купеческого старшины Парижа… поручение – все те крепости и дома в центре (ou cuer) Франции, между двумя реками, кои покажутся ему опасными для города Парижа и всей открытой страны, сравнивать с землей… чтобы нельзя было в них жить, тем не менее он совсем это поручение не выполнил…

№ XXVII (август 1358 г.). Карл и пр. …Слушали мы прошение Жана де Кенси, Гильома де Шарпантье, Рели дю Фур и Жаннена Кулон, проживающих в Трамблэ, о том, что… когда Пьер Жиль шел со своими сообщниками в Мо, он приказал вышеперечисленным (лицам), когда проходил через Траблэ, итти вместе с ним, угрожая в противном случае сжечь их селение и жилища. Из-за страха перед такою угрозою означенные просители, не зная, что Пьер

84

Жиль и его сообщники намерены делать, пошли вместе с ними в Мо и вошли через городские ворота в город без всяких насилий. И затем, как только разразились в названном городе ужасы, они ушли оттуда и вернулись домой, не учинивши никакого зла и потерявши там двух коней…

№ XXVIII (август 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции и пр. …Колар du Four, по прозвищу Mellin, проживающий в Feigneux, в Бовэзи, изложил нам, что во время мятежа, недавно поднятого людьми Бовэзи против дворян… названный Колар, по принуждению означенных людей и их капитана и особенно ввиду намерения их сжечь его дом и отрубить ему голову, если бы он не выполнил их воли, ходил с ними в Мелло, но, как только представилась возможность сбежать от них, ушел оттуда и вернулся домой. И никуда в другое место не ходил, в грабежах и поджогах нигде не участвовал и никакого зла не чинил. Но впоследствии… дворяне сожгли, разграбили и уничтожили все его имущество… так что у него, кроме жены, ничего не осталось. И сейчас еще означенный Колар и его жена не смеют жить… на своей земле, чтобы ее обрабатывать… но вынуждены проживать и скрываться в великой бедности и нищете по лесам и другим разным местам из-за страха перед названными дворянами…

№ XXIX (август 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции… Жермен де Ревейон… приближенный графа Монфора, изложил нам, что… во время мятежа, недавно поднятого людьми открытой местности Бовэзи против дворян, означенный Жермен, по принуждению этих людей и их капитана, был тогда в течение трех дней или около (того) в их сообществе… а по истечении этих трех дней означенные люди, расположившись с оружием и в тревоге на возвышенности Монтатер, требовали от названного Жермена, чтобы согласился быть у них капитаном, так как главный их капитан, бывший тогда у Эрменонвиля, отсутствовал. Означенный Жермен отказывался от этого много раз, приводя многие резоны и доводы. В конце концов, ввиду его нежелания подчиниться их требованиям, они, грубо схвативши его за шпору, сказали ему, что – хочет он того или не хочет, - а быть ему у них капитаном в течение полдня и ночи. При этом хотели стащить его с лошади и направили на него множество шпаг, чтобы отрубить голову, если их не послушает. И он из-за страха и во избежание смерти был их капитаном всего только в течение полдня и ночи в Мелло, лицом к лицу с людьми короля Наварры… Из означенного местечка Мелло… Жермен, как только представилась возможность сбежать, ушел и возвратился домой и никуда в другие места не ходил, в поджогах и грабежах не участвовал, никого не убивал и никакого иного зла

85

не чинил… Но… впоследствии дворяне сожгли, разграбили и уничтожили… все его имущество… и нанесли ему ущерб на 3 тысячи золотых или около, и ничего у него кроме жены и детей не осталось. И сейчас еще не смеет он с женой и детьми поселиться на своей земле… но вынужден… проживать и скрываться в лесах и других разных местах в великой бедности и нищете из-за страха перед… дворянами…

№ ХХХ (28 сентября 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции, и пр. Извещаем всех настоящих и будущих о нижеследующем. Жители селения Heis-le-Marry, в превотаже Витри, участвовали лично или через уполномоченных вместе с жителями многих других селений Шампани во многих устроенных ими сборищах, и каковых сборищах, как им это вменяется в вину, они яко бы устраивали многие заговоры и союзы… направленные против дворян и духовенства страны, с целью их уничтожить и умертвить, хотя в действительности означенные жители ни в чем таком не повинны. И вот ввиду этого некоторые из названных дворян ограбили означенное селение и учинили в нем неистовства, каковыми неистовствами названные жители столь много отягощены и обременены, что едва могут от них оправиться. И однако, невзирая на это, наш друг и верный кузен, наш заместитель (lieu tenant) в Шампани, граф Водемо, …присудил их к уплате в пользу государя и нашу пользу штрафа в размере 1 000 экю, не считая штрафов и взысканий, следуемых с некоторых жителей, которым вменяется в вину участие в вышеуказанных сборищах.. по отношению к каковым жителям, которые вследствие этого разбежались и состоят в настоящее время в отсутствии, наш вышеназванный кузен и заместитель оставил за собой право (особого) наказания. И вот наш названный кузен и заместитель и другие наши офицеры принуждали и принуждают жителей означенного селения платить названные штрафы и за них велят брать… их имущество, вследствие чего нечем им жить и впали они в бедность.

№ XXXII (сентябрь 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции, и пр. Жители селений Бетанкур и Вруаль, в Пертуа, участвовали вместе со многими другими людьми окружающей открытой страны и недавно происходивших ужасах… устраивая вместе с другими многие заговоры и сборища. При этом однако домов они не поджигали и не громили, людей не убивали никакого зла никому не чинили. И хотя означенные жители ни в чем, кроме устройства сборищ, неповинны, совсем (уже) ограблены и разорены дворянами… тем не менее наш возлюбленный и верный, заместитель в означенной области, граф Водемон, вызвал их к себе, назначивши (для этого) место и день. Однако в это место и в этот день

86

означенные жители лично явиться не осмелились, так как боялись жестоких наказаний, ежедневно налагаемых на людей открытой страны нашим названным заместителем. Поэтому послали (вместо себя) несколько адвокатов, в присутствии которых наш названный заместитель приговорил означенных жителей, которые никаких злых дел не чинили за исключением участия в собраниях, как о том сказано выше, к уплате штрафа в 2 тысячи экю, оставивши за собой (сверх того) право особо присуждать означенных жителей к гражданским и уголовным наказаниям по своему усмотрению… И этого приговор названные адвокаты из-за боязни быть арестованными оспаривать не посмели. И вот названные жители, проживающие на границах графства Bar, по причине названного штрафа, а также боязни (новых) наказаний со стороны нашего заместителя, совсем стали покидать королевство и уходить в означенное графство, а также в другие места за границу, оставляя селения пустыми… и необитаемыми…

№ XXXIV (сентябрь 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции. Да будет ведомо настоящим и будущим, что слушали мы прошение мессира Жана Морель… приходского священника селения Blacey, в котором изложено, что, когда в недавнее время общины селений открытой страны Pertois устроили многие сборища в разных местах, дабы разгромить и пожечь дома дворян этой области, а их (самих) умертвить… они, полагая, что приходские священники селений открытой страны, в частности упомянутый проситель, благоволят и повинуются… дворянам, всех их считали изменниками, в том числе и названного просителя, которому много раз говорили, что он продал дворянам колокола названного селения Blacey и что он сделал это, как обманщик, изменник и человек без чести. Ввиду таких обвинений многие из названных приходских священников, в том числе и упомянутый проситель, подвергались великой опасности и были в великом страхе за свою жизнь много раз. Посему означенный проситель… которому некоторые прихожане и жители… селения Blacey много раз говорили угрожающие и оскорбительные слова, из опасения, как бы не потерпеть от означенных людей смерть, поехал верхом на лошади со своими… прихожанами на сборище, устроенное названными общинами в селении Saint Verain, причем не имел никакого оружия, кроме одной только короткой палки. Там он танцевал со своими… прихожанами и распоряжался их танцами, давая указания названной палкою и непрестанно побуждая их к веселью. А в то время, когда означенный проситель был на сборище в Saint Verain, люди селения Blacey… взяли и обратили в свою пользу, помимо воли и согласия названного просителя, некоторое количество его

87

зерна, к великому его ущербу и убытку. И ни разу не был он на других сборищах, кроме только этого случая, и не потворствовал и не помогал им никак, кроме как вышесказанным образом. А за это дворяне той области держат упомянутого просителя под подозрением, и не смеет он показаться в названном селении Blacey из-за страха за свою жизнь. Они же брали и берут каждодневно его имущество, собирают и обращают в свою пользу следуемые ему оброки и поступления и, ссылаясь на то, что... люди... селения брали его... зерно, обвиняют упомянутого просителя в том, что он отдал названным общинам все бывшие в его доме запасы зерна, потворствуя и помогая их деяниям, хотя упомянутый проситель никакого зла не чинил... ибо вышеназванное сборище никого ни из дворян, ни из других не убило и ни одного дома не сожгло и не разгромило.

№ XXXV (сентябрь 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции... Извещаем всех настоящих и будущих, что Жанна, супруга покойного Жана Rose из Praelle, около Анжикура, в Бовэзи, изложила нам нижеследующее. Во время ужасов и мятежей, в недавнее время людьми открытой страны в Бовэзи против дворян названного королевства учиненных, означенный Жан Rose не по своей воле и желанию, но по насильственному принуждению так называемого генерального капитана означенной открытой страны Гильома Каля вошел в сообщество названных людей открытой страны, так как иначе они грозили сжечь его дом, разгромить все имущество и самого его предать смерти. Оставаясь некоторое время в этом сообществе, он имущество дворян ни разу не грабил и никакого зла им не чинил. И, так как он стремился как можно скорее из этого сообщества уйти, поскольку это можно было бы сделать без опасности для своей жизни, он отослал на время этих ужасов означенную Жанну с детьми и частью имущества для безопасности в город Компьень. И, так как в этом городе хорошо знали Жана, означенный генеральный капитан открытой страны принудил его и еще одного человека отнесли письма горожанам, жителям этого города Компьени, с предложением, чтобы они были союзниками жителей открытой страны и пособниками и помощниками их в их деле. На эти письма означенные горожане и жители изготовили для названного капитана и его союзников и приспешников, которых он привел с собой к городу, ответ, какой им заблагорассудилось. А Жан заявил горожанам... что, хоть он и состоит в сообществе людей открытой страны... тем не менее, если они вздумают что-нибудь предпринять против города и на него напасть, он покинет их и придет жить и умереть с горожанами. Когда же на другой день после этого названный Жан пришел в означенный город Компьень повидаться

88

с женой и детьми, ярмарочный Прево (le provost forain) этого города, вступивши с ним в пререкания и движимый гневом против него, взял и наложил на него руку от имени его высочества (короля) и нашего, обвинивши его в злой крамоле и в том, что он был капитаном открытой страны. И велел бросить его в королевскую тюрьму. И, несмотря на то, что означенный Жан был клириком, взятым на глазах у всех в платье (клирика) и с тонзурой, и (несмотря на то, что) его требовали… выдать санлисскому бальи, бывшему в то время капитаном города и его законным судьей, которому одному в данном случае принадлежало взыскание и наказание, на это не обратили никакого внимания, но сняли с него волосы, чтобы он не казался клириком и, что еще хуже, …отрубили ему голову…

№ XXXVI (сентябрь 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции и пр. во время раздора недавно между дворянами и недворянами означенного королевства, происходившего, покойной Роберт du Jardin, обитатель селения d’Arcy-Sainte-Restitue, побуждаемый долгом милосердия и любовью сеньера означенного селения, говорил ему, когда он хотел покинуть это селение, чтобы он ради бога не уходил… но оставался с жителями селения, своими подданными, и их по мере своих сил охранял от врагов, а означенные жители с своей стороны тоже охраняли бы его – своего сеньера, поскольку это в их силах. И тогда означенный сеньер названному Роберту ответил, что он желает итти и охранять себя вместе с другими дворянами. И тогда названный Роберт, движимый долгом милосердия и вместе с тем полагая, что присутствие названного сеньера было бы полезно для него, Роберта, и всех других жителей селенья в деле организации обороны и иных соответствующих обстоятельствах… сказал, призывая в свидетели бога: «Вот теперь или нам все потерять или всем быть начальниками». И более он ничего… не сказал и ничем иным перед названным государем – родителем нашим, нами и короной Франции не провинился… Но вот по причине этих сказанных покойным Робертом слов… один рыцарь, явившись в означенное селение d’Arcy в сопровождении множества вооруженных людей, вошел в дом названного покойного Роберта… взял… все его имущество… и, недовольствуясь этим, встретивши означенного покойного Роберта, сказал ему: «Вот он, будущий государь над дворянами», и, не слушая его объяснений и оправданий, велел его без всякого суда и следствия повесить на дереве.

№ XXXVII (сентябрь 1358 г.). Карл, старший сын короля Франции и пр. Жан Барнье из Villers-Saint-Paul изложил нам, что, когда в конце минувшего мая месяца мы находились в Мо, он и Жан Бернье из Монтатер явились в наше присутствие, …и при воз-

89

вращении встретили людей открытой страны, поднявшихся... против дворян, чтобы уничтожить, громить и сжигать их крепости, дома и имущество, а некоторых из них убивать. И ввиду того, что означенный Жан Бернье из Монтатер не пожелал итти с упомянутыми людьми, они его, обвинивши в измене общинам открытой страны, убили. А Бернье из Villers-Saint-Paul, движимый... страхом... перед смертью, во время упомянутых ужасов... оставался с ними и пробыл в их сообществе много дней, пока Гильом Каль..., капитан упомянутой области Бовэзи, не был казнен со своими приверженцами и соучастниками, в Клермоне... И так как некоторые из. дворян названного королевства, ненавистники и враги означенной открытой страны... стали тогда учинять наезды (couroient) на эту страну и разорять ее, уничтожая хлеб на полях, многие из жителей... окрестностей Клермона в Бовэзи явились в присутствие короля Наварры, бывшего тогда там капитаном..., и получили от него грамоты..., которыми названный Жан Бернье из Villers был назначен в его (короля) отсутствие капитаном и охранителем названной страны, дабы народ и общины могли обрабатывать земли и иметь в сохранности хлеб на полях. От этого поручения означенный Бернье отказывался в течение 8 дней или около, но в конце концов, вопреки своей воле и желанию, по принуждению принял его и отправился в город Санли..., написавши письма во многие селения открытой страны с приглашением итти к нему..., чтобы обсудить и установить, как лучше положить конец означенным наездам и собрать и сохранить урожай...

№ XXXIX (октябрь 1358 г.) ...Жан de Hayes из Рюи... во времена недавних ужасов (effroiz) и мятежей... избран был, вопреки его воле и желанию, по принуждению народа, капитаном названного селения Рюи, так как иначе ему грозила опасность быть убитым, а его дому — сожженным... Так и был он участником названных мятежей против дворян, но сам... ни в каких поджогах и погромах домов дворян не участвовал и никого из дворян не убивал за исключением (одного случая), когда в воскресенье после праздника тела господня... упомянутый Жан и один оруженосец прибыли со многими другими в... селение Verberie, и упомянутому оруженосцу обитатели селения говорили, что он умрет. Тогда много раз говорил им упомянутый Жан: «Ради бога, добрые сеньеры, остерегитесь от такого поступка, ибо великое вы зло совершите». Невзирая на это и вопреки его воле... они упомянутого оруженосца убили... № XLII (2 января 1359 г.). Карл и пр. Извещаем всех настоящих и будущих о нижеследующем. Буржуа и жители города Краван и вся окружающая страна подвергались в недавнее время большим опасностям и терпели ужасы и всякие страхи от врагов

90

англичан, наваррцев и злых изменников французской короне, которые ежедневно и внезапно изменнически грабили их, брали в плен, облагали выкупами, избивали и убивали, в то же время разрушая деревни и другие местечки... И вот когда при столь большой разрухе они не знали, кому должны иметь веру... и кого считать за доброго и честного француза... мессир Этьен Oyn – рыцарь – пришел со многими другими вооруженными людьми в окружающие этот город Краван деревни открытой страны и учинил в них многие грабежи, именно, отбирал каплунов, кур и других птиц, а также мясо, сыр, хлеб, вино, сено, овес и все прочее, что он находил в домах и клетях добрых людей, действуя насилием, вопреки их воле и желанию, и ничего за все это платить не желая... И вот когда он вошел в один расположенный около названного города Краван дом, именуемый le Bochet Saint-Marian, учиняя там разные неистовства и вред, некоторые из жителей этого дома пришли с жалобами к означенным буржуа и жителям города как к своим соседям и друзьям, и тогда многие из жителей города Краван, полагая, что этот рыцарь и его люди — недруги и во всяком случае не добрые люди — отправились к названному дому на конях и с оружием, а так как рыцарь и его люди сопротивлялись и оборонялись, взяли их силою, нанесли им побои и ранения, отнявши и похитивши при этом часть их имущества, и привели их в названный город Краван, где и определили в крепкую тюрьму, дабы учинен был над ними законный суд... И приставили к ним стражу и отказались выдать их прево Ville Neuve le Roy и мэру названного местечка. Потом, собравшись по звону большого колокола из-за боязни измены и из-за недоверия к названным прево, мэру и другим, разбили двери домов сеньеров названного местечка и отняли у них ключи от того помещения, где был заключен рыцарь и его люди, и отдали их некоторым более достаточным (souffisans) людям местечка чтобы сторожили их до прихода и распоряжений санского бальи. И вот, собравшись и поднявшись как по вышеназванному делу, так и потому, что названный рыцарь и его люди грозили означенный город город разграбить и спалить огнем, а их самих перебить, они вооружились и организовали в городе охрану. В то время, когда они были в таком расстройстве и смятении, подошел к городу с тридцатью вооруженными людьми или около мессир Hondebert de Chastel Neuf, рыцарь, сенешал Босэра... Так как его никто не звал, а сам он не предупредил заранее о своем прибытии и не сообщил, кто он такой, как это принято было делать во избежание опасностей и ужасов, которые могли произойти от того, то по этому случаю... напали на него и людей его... и вредили ему до тех пор, пока не узнали, кто он. Но даже и после того некоторые

91

не желали и не могли остановиться, так как боялись измены, и вследствие этого означенный мессир Hondebert и некоторые из его людей получили побои и раны, именно, означенному рыцарю сломали несколько ребер и несколько лошадей его и его людей убили, а многое из имущества их взяли, похитили и утаили, но за все эти злодеяния и неистовства означенные горожане заплатили рыцарю и его людям установленную сумму денег, как они это утверждают...

№ XLIII (январь 1359 г.). Карл и пр. Извещаем всех настоящих и будущих, что мы рассмотрели прошение Жана Шарюэль о нижеследующем... Во время недавно бывших ужасов, мятежей, восстаний и сборищ людей открытой страны против дворян... многие из знати пытались войти в город Санли и захватить его. Посему было объявлено в названном породе, чтобы все, в чьих домах проживают знатные люди, удалили бы их оттуда. И вот, согласно этому объявлению, один хозяин, житель названного города, в доме которого стояли сеньер Арданкур и два его оруженосца, один из коих прозывался Жан де Прэ, удалил их из своего дома. А эти оруженосцы — по какой причине, неизвестно — означенного рыцаря убили. И тогда закричали, показывая на этих оруженосцев: «Аро, убийство!», вследствие чего собралась большая толпа жителей названного города Санли, которая означенного Жана де Прэ лишила жизни...

№ XLV (7 апреля 1359 г.). ...Извещаем, что, согласно показаниям присяжных и других почтенных горожан, жителей города Кайена... некий человек, именем Пьерр де Монфор, много раз, пока был в живых, старался сеять среди жителей названного города волнения, заговоры и раздоры, подстрекая и научая простой народ (le peuple commun)... препятствовать... сборам на войско... и оборону... города и области. И говорил много злых и крамольных речей, имевших целью вызвать волнения и посеять распрю между мелким людом (le menu commun) и зажиточными горожанами. И безнаказанно учинил в названном городе многие неистовства, в частности, был одним из главных зачинщиков происшествия с людьми из Пикардии, умерщвленными... на городском Рынке. А во время восстания простого люда (le commun) Бовэзи против местных дворян... носил на своей шляпе вместо пера изображение деревянной сохи и, дабы поднять... простой народ упомянутого города и области на такое безумное дело (en semblable erreur), говорил, что он держит сторону жаков...

№ XLVI (июль 1359 г.). ...Слушали мы прошение Жана Флажоле, из Фавреос, в котором изложено, что... во время волнений, минувшим летом в разных частях королевства происходивших, жи-

92

тели многих селений области Petrois устроили собрание для выработки мер сопротивления злоумышлениям некиих (недругов) извне королевства... а также против дворян королевства, в случае, если вознамерятся они нанести им какое-либо зло, и для этого дела... выбрали названного просителя своим капитаном в его отсутствии...

№ XLVIII (сентябрь 1359 г.). Карл и пр. Извещаем всех настоящих и будущих, что со стороны Жана ле Фрерон, из Cateux, в Бовэзи, к нам поступило прошение о том, что когда люди открытой страны подняли мятеж и учинили многие ужасы против дворян этого королевства, означенный Жан, по принуждению Ашара де Буль, бывшего в то время капитаном людей открытой страны Бовэзи, а также означенных людей, из-за боязни смерти согласился разъезжать (qu'il chevauchast) с ними, чтобы разрушать и сжигать... все крепости и другие дома дворян, а также уничтожать и грабить все их имущество, и против воли сделали они его своим капитаном. И вот в силу означенного принуждения названный Жан подошел к замку Cateux и распорядился разрушить и сжечь его. А после этого означенный Жан пошел с своим отрядом к замкам Mesnil, Thois и Аufay и подобным же образом распорядился разгромить и сжечь эти замки, а также множество других домов, принадлежавших дворянам...

№ XLIX (ноябрь 1359 г.). ...Начальствующий тогда над жа-ками капитан жителей Бовэзи посылал... многих... гонцов к жителям... селения Шамбли, требуя, чтобы они шли к нему в Бовэзи или чтобы послали достаточное число вооруженных людей... в про-тивном же случае (грозил) явиться со своим полчищем в названное селение Шамбли, спалить его огнем, а мужчин, женщин и детей истребить. Означенные жители противились и перечили злому безумию (male erreur) названного капитана, насколько могли, и послали в Компьень к санлисскому бальи узнать, не известно ли ему, по какой причине этот капитан предъявляет такие требования. И ввиду того, что по приказанию того капитана общины всей (области) Бовэзи шли на Шамбли, чтобы учинить жителям обиды за их отказ, названные жители из-за страха смерти, а не по другой причине выбрали (своим уполномоченным) упомянутого Жиля, постановивши и порешивши, чтобы шел прямо в Jouy-en-Teles, куда капитан людей Бовэзи требовал названных жителей. Означенный Жиль отказывался как мог... но упомянутые жители... говорили, что - хочет он того или не хочет, - а все же eму надо итти, раз народ его выбрал, в противном же случае с ним разделаются не по-хорошему. Видя их возбужденное состояние и опасаясь смерти, означенный Жиль перечить (более) не посмел... но... обратился к ним с такими словами... «Знайте, что вы должны послать со

93

мной 8 или 10 человек на лошадях и 16 или 20 человек пешком из наиболее зажиточных и почтенных сельчан, в противном же случае я не пойду». Тогда... отправились с ним 8 человек на лошадях и 16 пешком... Пустившись вместе в дорогу, шли они до околицы селения Ivry le Temple, в трех лье или около от Шамбли, и встретили по пути общины Бовэзи. Эти общины и люди из полчища... Жиля учинили в присутствии и отсутствии Жиля много злодейств — поджогов, убийств и грабежей, коим... противиться он не смел, хотя в сердце и на душе его лежали скорбь и печаль...

№ LII (март 1360 г.). Карл и пр. Извещаем всех настоящих и будущих, что рассматривали мы прошение Фреми, по прозвищу Bouchier, из Warde Mougier, гласящее, что, когда во времена волнений жителей открытой страны против дворян Бозэзи и соседних областей указанный Фреми был приглашен множеством собравшихся в Bretueil, в Бовэзи, жителей и их капитаном немедленно притти поговорить с ними под страхом лишения жизни и имущества, он из-за страха перед ними отправился туда и ему предложили итти с ними жечь многие дома означенных дворян, причем говорили, что, если он не пойдет, они сожгут все его дома ввиду того, что жена его — дворянка. И когда он узнал об их столь необузданном желании и увидал, что ему от них не отделаться, он угостил названного капитана и некоторых из его отряда ужином и за всех заплатил, чтобы иметь возможность уйти от них. Это он и сделал тотчас же после ужина, отправившись в свой дом, в названном селении Warde, откуда увел свою названную жену и своих детей и перенес кое-что из имущества в лес. Сам же пошел оттуда в другой дом, доставшийся ему через жену, в Fronsures, и его сопровождали некоторые друзья, чтобы по мере сил защищать и охранять его. Но на другой день перед обедом и сюда пришли упомянутый капитан и жители, после того как они сожгли и разорили в этот день дом сира де Брабансон. Они говорили также, что сожгут все дома означенного просителя, перешедшие к нему через жену, если он не пойдет вместе с ними. Так они вынудили его выйти и говорить с ними, ибо он боялся, чтобы они не лишили его жизни и не сожгли его домов. И вот, когда они его заполучили, они повели его против воли к дому одного рыцаря, сеньера названной деревни Fronsures, и в его присутствии сожгли этот дом, а как только они ушли... упомянутый проситель убежал от них и пошел туда, где были его жена и дети, и никогда потом не был в сообществе названного капитана и жителей...

№ LV (август 1360 г.). Жан де Шарни, рыцарь, возлюбленный верный советник нашего государя и наш, обратился к нам с прошением о нижеследующем... Невзирая на то, что он с женою,

94

семейством и всем своим имуществом состоит под особым покровительством короля и нашим... многие... жители... деревень вицеграфства Парижского и бальяжа Мо, числом до 400 человек и более... злыми намерениями исполненные, не имея бога перед глазами, подошедши с оружием в руках... как разбойники... к поместьям (maneria) названного советника нашего селения Шарни, Ториньи и Помпон, дома, гумна и прочие службы... силою, как если бы названный советник наш был недругом короны и королевства Франции, разорили... и сравняли с землей, сделавши названные поместья необитаемыми и пустыми. Не довольствуясь этим, но упорствуя в своих злых и незаконных намерениях, многих лошадей советника нашего, предназначенных для пахоты, вместе с их сбруей, а также вино, хлеб... волов, коров, телят, коз, овец, шерсть, свиней, гусей, каплунов, кур, подушки и много другого добра... на сумму в тысячу золотых флоринов, не составив никакой описи, взяли из этих поместий, расхитили, уничтожили или увезли с собой, кто куда хотел... употребив для собственных своих надобностей... № LIX (февраль 1362 г.). Иоанн и пр. Извещаем всех настоящих и будущих. Dreux, сеньер de Chappes, рыцарь, изложил, что во время беззаконнейших волнений, среди некоторой части простого народа (populares) королевства нашего три года назад происходивших, некоторые жители селения Vitteaux, в том числе Жан, по прозвищу Turelin, приступили, вооруженные палками и мечами, к замку упомянутого рыцаря, именуемому Dreux, и, ворвавшись как враги в этот замок, в котором было множество хлеба, вина и другой движимости, означенному рыцарю принадлежавшей, силою означенный замок частично сравняли с землей. И, что хуже еще, означенные злодеи, не имея бога перед глазами, движимое имущество и обстановку означенного рыцаря, какую они там нашли, а также железные части дверей и окон упомянутого замка... похитили и употребили (все это) на свои нужды...

№ LXI (сентябрь 1363 г.). Иоанн, милостью божией король франков... Когда в 1358 г., во время столкновения между дворянами и недворянами, до слуха Жана Урсель, проживавшего тогда в Pont Sainte Махеnсе, дошло известие о том, что собравшиеся в лесу Halatte множество недворян... захватили и привели с собою Жана de Romescamps и Рено de Beaurepaire - оруженосцев, замышляя умертвить их, означенный Жан Урсель, желая обуздать злую волю названных недворян, отправился к капитану упомянутого местечка Sainte Махеncе и просил его принять меры к тому, чтобы означенных оруженосцев смерти не предавали. А... капитан в ответ ему сказал, что это не в его власти, ибо названные недворяне Бовэзи выразили пожелание и (твердо) пореши с озна-

95

ченными оруженосцами покончить. Все же... Жан Урсель, стремясь приложить все свои силы к тому, чтобы избавить означенных оруженосцев от смерти, с согласия капитана (селения) Sainte Maxence, написал набольшему капитану (magno capitaneo) означенных недворян (письмо), в котором просил принять меры к тому, чтобы... оруженосцев смерти не предавали. Тогда некто, именовавший себя заместителем набольшего капитана, в гневе за это письмо и ходатайство собрал вокруг себя множество других недворян, явился с ними к дому означенного Жана Урсель и (все они), обнаживши шпаги, громогласно кричали: «Смертью божьей клянемся, смерть ему, если мы его сможем найти». Пораженный ужасом, Жан Урсель тайно от них сбежал в упомянутый лес и в этом лесу два дня... пребывал в страхе и трепете. Вынужденный однако голодом и жаждой выйти (из леса), он через некоторых своих знакомых стал разузнавать, не ушли ли из ...селения названные недворяне. И когда ему сказали, что ушли... он вернулся к себе домой. Немного времени спустя встретил он множество недворян, которые вели с собою означенных оруженосцев, чтобы их, сбросивши с моста, в реке утопить. По просьбе оруженосцев вторично пошел он к капитану (селения) Sainte Maxence с просьбой о том, чтобы... оруженосцев смерти не предавали. А означенный капитан сказал, что он получил от набольшего капитана ответ, который гласит: если названные оруженосцы не будут преданы смерти, сам капитан (селения) Sainte Maxence будет казнен; так уж пусть лучше эта участь выпадет на долю оруженосцев. При этом означенный капитан приказал Жану Урсель... итти вместе с другими недворянами предавать названных оруженосцев смерти. И, когда стояли на мосту и рассуждали о том, как связать и утопить оруженосцев в реке, названные недворяне сказали капитану (селения) Sainte Maxence и Жану, что не сумеют они устроить дело так, чтобы оруженосцы не выплыли из реки, но в ней утонули. И просили, чтобы сделал это Жан Урсель, который исполнял раньше судебные приговоры. Когда же Жан Урсель стал отказываться, самого его схватили и в реке утопить хотели... И сказали ему тогда оруженосцы: «Жан, дорогой друг, ради бога нас не жалейте; делайте то, что вам велят, ибо иначе ни вам, ни нам смерти не миновать». И по принуждению названного капитана... оруженосцев он связал и, передавши связанных означенным недворянам, тотчас же от них удалился. После того означенные недворяне, как слышал впоследствии названный Жан, бросили оруженосцев в реку и утопили их...

№ LXIII (март 1365 г.). Карл и пр. Извещаем всех настоящих и будущих. Mahieu de Leurel, каменщик, подданный... возлюблен-

96

ных наших... аббата и монастыря Beaulieu, изложил нам, что в год 58-й, около праздника причастия*, он участвовал, по принуждению народа, вместе со многими другими людьми открытой страны в ужасах, которые тогда учиняли эти люди против дворян нашего королевства, разрушая во многих местностях их (замках), разграбляя имущество и некоторых из них... лишая жизни, и по этой причине некоторые из упомянутых дворян могли иметь недоброжелательство и ненависть к означенному просителю и вредить его жизни и имуществу. Мы же, в то время когда управляли нашим королевством вместо (отсутствовавшего) дражайшего сеньера и родителя нашего, да помилует его бог, вступивши в наш добрый город Париж, пожелали и приказали, чтобы все вышеназванные дворяне отпустили и простили названным людям открытой страны, а равно и эти последние дворянам все, что они имели или могли иметь злого друг к другу, и чтобы все пути насилий и уголовных преследовании были той и другой стороне закрыты, исключая того, что каждый мог искать возмещения своих убытков и обид по суду в порядке гражданского иска (civilement) перед ними или нашими судьями. И вот в силу вышеизложенного названный Mahieu обратился к нам с просьбой о нижеследующем. Около названного праздника Жан Бернье — простолюдин — был обвинен в измене, так как он получил от короля Наваррского письма, кои при нем были найдены... И поэтому его привели к Гильому Калю, бывшему тогда капитаном названных людей открытой страны, чтобы... он учинил над ним суд. А Гильом отослал его к Этьену де Wes, бывшему тогда капитаном в Монтатер, чтобы тот предал его казни, если сочтет нужным... И означенный Этьен, осведомившись в присутствии трехсот или четырехсот лиц названного местечка и окружающей страны о жизни и поведении названного Жана Бернье, ветел привести его босого и в одной рубашке на площадь Креста... в названном местечке Монтатер и приказал Жану ле Шарон, чтобы тот подверг его казни. Этот же, повинуясь приказанию Этьена, ударом поверг названного Бернье на землю и лишил его жизни. И, так как означенный проситель присутствовал при этом, имея в руке лопатку каменщика, названный Этьен приказал ударить ею означенного Бернье, когда он увидал его упавшим на землю. И проситель не осмелился противиться этому приказанию Этъена, который тогда был их капитаном, из-за боязни быть убитым или изувеченным и поэтому ударил Бернье, бывшего уже при последнем издыхании, своею лопаткою...

№ LXIV (январь 1376 г.). Карл и пр. Объявляем всем настоящим

* Т. е. 31 мая 1358 г.

97

и будущим, что к нам поступило от родственников нашего возлюбленного и верного Роберта, сира де Forencamps, по прозвищу Rogois, рыцаря, прошение о нижеследующем. Около 1359 г., когда недавно перед тем было восстание недворян области Бовэзи против дворян нашего королевства, означенный рыцарь отправился вместе со многими другими дворянам в замок Moreul из-за страха как перед названными недворянами, так и перед многими из недругов наших, которые водворились тогда во многих местах Бовэзи и Пикардии и заняли там многие крепости... И вот, когда слуга означенного рыцаря вышел из названного замка и пошел к селению Villers-aux-Erables, чтобы добыть фуражу для своих лошадей, он нашел там Жана де Браш, Роберта, его брата, и многих других жителей названного и окружающих селений, собравшихся в одном доме, каковые собравшиеся названного слугу били и самым непристойным образом оскорбляли. Вскоре после того упомянутый слуга кое-как вернулся в означенный замок Moreul, весь израненный. Там он разыскал названного рыцаря, который стал расспрашивать, кто его бил. А слуга сказал ему, что это сделали вышеупомянутые Жан и Роберт де Браш и прочие из их сообщества. Тогда рыцарь сгоряча вскочил на коня и отправился вместе со слугой в названное селение Villers-aux-Erables. Здесь он разыскал Жана и Роберта с их cooбщниками, и, когда стал спрашивать их, за что они избили его слугу, они отвечали ему многими грубыми и оскорбительными словами. Тогда названный рыцарь обнажил свою шпагу и устремился на них — не с целью кого-либо убить, но с тем, чтобы наказать тех, кто участвовал в избиении его означенного слуги. А они, которых собралось большое количество и которые вооружены были железными палками и иного рода оружием, устремились на названного рыцаря и тяжело его ранили. И завязалась свалка, во время которой названный Жан де Браш и Роберт, его брат, были ранены настолько серьезно, что означенный Жан от этих paн скончался...

98

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Филипп де Бомануар (около 1250—1296) — известный французский юрист. Происходил из рыцарского рода, занимал последовательно должности бальи в Клермоне, сенешала в Пуату и Сэнтони, бальи в Вермандуа, в Турэни и в Санли. Будучи клермонским бальи (в Бовэзи), глубоко изучил обычное право этой местности и дал ему прекрасную систематическую сводку в своей работе «Кутюмы графства Клермона в Бовэзи». Работа эта, которую теперь принято называть «Обычаи Бовэзи» («Coutumes de Beauvaisis»), появилась между 1280 и 1283 гг., но потом автор до самой своей смерти частично исправлял и дополнял ее. Предпринимая запись «обычаев Бовэзи», Бомануар имел в виду помочь феодальным судьям разобраться в тех бесчисленных и часто противоречивых кутюмах, которыми они должны были руководствоваться в своих судебных решениях и которые обычно устанавливались через сложную процедуру опроса жителей данной местности. Работа Бомануара таким образом не есть работа официального характера; она является частным делом юриста-практика, знающего во всех его тонкостях современнее ему обычное феодальное право и трактующего его со своеобразной точки зрения идей «естественного права» и справедливости. Это — один из важнейших источников для изучения правовой жизни северной Франции XIII в. вообще и правового положения различных категорий крестьянства в области будущего крестьянского восстания в частности. [Издание Am. Salmon, t. 1—2, 1899—1900. «Collection de textes pour servir a l'etude et a l'enseignement de l'histoire».]

2 Талья (tallia, taille) — прямой налог, падавший на личность или на имущество плательщиков. Надо различать талью по произволу сеньера (taille a volonte a merci), т.е. ничем не ограниченную, и талью, строго определенную обычаем или договором (taille abonne). Первого рода талья, дававшая возможность сеньеру облагать зависимых от него людей налогами в любое время и в любом количестве, падала исключительно на крепостных, и обязанность платить ее была одной из отличительных черт крепостного состояния. Второго рода талья платилась свободными людьми — крестьянами и горожанами. Освобождение от личной крепостной зависимости обычно сопровождалось отменой обязательства платить неограниченную талью (taille abonne).

3 Hospites, hotes (равнозначно aubains) – термины, точному переводу на русский язык не поддающиеся. Мы условно передаем эти термины выражением «свободные поселенцы», подчеркивая этим, во-первых, то, что hospites – люди свободные, во-вторых, то, что они обычно селились на новых

99

местах на льготных условиях («свободные поселения и малые оброки»). Обозначение надела свободного поселенца мы оставляем в дальнейшем без перевода, передавая французское hostise русским «гостиза». Заметим, что колонизационный процесс, проходивший во Франции в XI - XIII вв. и выражавшийся в расчистке и заселении лесистых пространств, почти исключительно был делом рук свободных поселенцев. Процесс этот сыграл огромную роль в истории освобождения крестьян («свобода вышла из глубины лесов»).

4 Знаменитый ордонанс Людовика X от 1315 г. продиктован чисто фискальными соображениями, именно, экстренною нуждою правительства в денежных средствах для военных и иных государственных потребностей. Известно, что в услвиях слабо развитой товарности сельского хозяйства крестьянству, за исключением его зажиточной верхушки, очень трудно было собрать деньги для выкупа себя от крепостной зависимости, и поэтому выкупные операции шли очень туго. Правительство однако настаивало на своем и предписывало принудительным путем проводить в жизнь мероприятия ордонанса. Об этом определенно свидетельствует изданное вскоре после опубликования ордонанса новое королевское распоряжение, в котором говорится, «что если найдутся такие крепостные (сервы), которые под влиянием дурных советов предпочтут прозябать в жалком состоянии рабства и не приходить к состоянию свободы», то таких упорных людей следует штрафовать, «поскольку это позволяют их положение и достаток».

Мы видим таким образом, что широковещательные ссылки ордонанса на естественное право и справедливость - простые фразы, прикрывающие вполне реальные фискальные интересы короны. Отметим все же, что эти реальные интересы короны определенно требоавали освобождения крестьянства, а не закрепощения его, и в этом смысле стремления короля (вернее, его юристов) обосновать мероприятия правительства естественным правом весьма показательны. Очевидно, что старая идеология, учившая, что «сам бог пожелал, чтобы одни люди были сеньерами, а другие их крепостными (рабами)», определенно покачнулась под влиянием новых экономических отношений и новых экономических потребностей.

5 Фруассар (1337-около 1410) – по происхождению горожанин, родом из Валансьена, в графстве Геннегау, входившем в состав не Франции, а Германской империи. С юных лет стал писать стихи, и это дало ему возможность получить доступ в знатное общество того времени. Пользуясь родственными связями княжеского дома Геннегау с английским королевским домом, Фруассар 24 лет от роду отправился в Англию и прожил здесь 5 лет, окончательно проникнувшись воззрениями и симпатиями блестящего рыцарского общества того времени, в котором он вращался при дворе Эдуарда III. Будучи придворным поэтом, он, чтобы занять какое-нибудь твердое официальное положение при дворе, принял духовное звание и сделался «клириком королевы». В 1366 г. Фруассар обосновался в Бордо, при дворе победителя при Пуатье — Черного Принца. В 1368 г. он посетил Италию, а в конце 1369 г. вернулся в родной Валансьен, завел сношения с княжескими домами Брабанта и Блуа, много путешествовал по Франции и отчасти Нидерландам и только с этого времени, будучи французом по национальности и языку, стал проникаться французскими симпатиями и тяготеть к дому Валуа. Продолжая оставаться клириком и даже занимая священнические места, Фруассар вел вполне светский образ жизни и, как

* Ср. Levasseur, Histoire des classes ouvrieres, 2 ed., I, p. 233.

100

сам сознается, большинство своих священнических доходов оставлял в кабачках. Вернувшись в Валансьен, он стал заниматься историей, чтобы рассказать о деяниях рыцарства своего времени, его войнах, подвигах и приключениях. Вся предшествовавшая и последующая жизнь Фруассара как нельзя более облегчала ему эту задачу: никто так хорошо не знал рыцарского общества того времени и никто не видал так много представителей этого общества, как Фруассар. А если к этому добавить несомненный поэтический талант Фруассара, его уменье ярко и образно рассказывать прекрасным французским языком о событиях своего времени, то вполне понятна будет заслуженная слава Фруассара как единственного в своем роде историка рыцарского общества XIV в. Он именно историк и певец рыцарства как интернациональной касты, совершенно не интересуясь тем, что выходит из круга рыцарских интересов. К простонародью Фруассар относится с презрением, считает его не заслуживающей внимания «рванью» (ribaudalle) и негодует по поводу всяких широких народных движений, причин которых совершенно не понимает, так как установленный социальный порядок кажется ему идеальным. В его «Хрониках» рассказывается о европейских войнах с восшествия на престол Эдуарда III до смерти Ричарда II английских (1327 — 1400). Первая книга этих «Хроник», излагающая события до 70-х годов XIV в., дошла до нас в трех последовательных редакциях. Первая редакция появилась в начале 70-х гг. Автор широко воспользовался здесь хроникой Иоанна Красивого—такого же представителя интересов рыцарства, как и он сам, — и лишь с 1360 г. изложил события на основании собственных наблюдений и рассказов очевидцев. В конце 70-х гг. появилась вторая редакция первой книги «Хроник», коренным образом переработанная автором в смысле большей свободы от влияния Иоанна Красивого и уклонения от симпатий к Англии в сторону симпатий к Франции. Третья редакция, доведенная авторам лишь до смерти Филиппа Валуя (1350), появилась после 1400 г. Здесь автор еще более освобождается от влияния Иоанна Красивого и события излагает во враждебном Англии духе, так как находится под впечатлением недавних политических настроений в Англии и не может простить английскому народу свержения и смерти короля Ричарда II. Что касается остальных частей «Хроник» (книги 2-4), то они были написаны автором в период времени с 1387 по 1400 г. на основании самим им собранных данных (почти исключительно устных).

В приводимых отрывках Фруассара как нельзя лучше отразились все его качества как историка. Это - самое яркое и красочное из имеющихся у нас повествований о Жакерии, насквозь пропитанное чисто рыцарскими настроениями вражды и отвращения к восставшим крестьянам и явно имеющее тенденцию всячески очернить жаков, чтобы тем самым может быть оправдать последовавшую вскоре кровавую расправу с ними знати. Здесь же сказались и все многочисленные недостатки изложения Фруассара в смысле наличия в нем ряда неточностей, путаницы в названиях лиц и местностей и в хронологии. На все эти мелочи Фруассар обращал мало внимания. Только там, где речь идет о рыцарских «подвигах», он старается быть по возможности точным и наполняет свое изложение конкретными данными. Таковы например интересные для Фруассара похождения бригандов, таков особенно для него интересный эпизод с двумя рыцарями, явившимися в Мо на помощь осажденным дворянам, и т. п. [Издание «Хроник-Kervyn_de Lettenhove, Bruxelles 1867 - 1878. Лучшее издание — S.Luce, Paris 1869-1888, Societe de l'histoire de France.]

101

6 Разрешительные грамоты (lettres de remission) — грамоты об амнистии, выдававшиеся королевским правительством лицам, которые принимали прямое или косвенное участке в Жакерии. Грамоты эТИ, часть которых издана у S. Luce в качестве приложения к его «Истории Жакерии», проливают яркий свет на восстание, рисуя его в конкретных, бытовых условиях и давая интереснейшие его подробности. Ниже (в отделе «Жакерия») приведен целый ряд этих грамот, так как они отчасти дополняют, а отчасти исправляют данные о восстании, почерпаемые нами из памятников повествовательного характера. При всей ценности разрешительных грамот как исторического источника следует учитывать их определенную тенденциозность в известном смысле: грамоты обычно являются ответами на прошения об амнистии, причем прошения эти включаются в грамоты целиком; само собой разумеется, что просители в целях исходатайствования прощения стараются представить свое участие в Жакерии в самом выгодном для себя при создавшихся условиях свете.

7 Жан де Венетт (1307—1370) — монах-кармелит, автор латинской хроники, являющейся продолжением известной хроники Гильома де Наижи и обнимающей период времени с 1340 по 1368 г. При изображении событий 50-х годов стремится расценивать их с точки зрения французского патриота и в противоположность «певцу рыцарства» Фруассару приходит к решительному осуждению действий дворянства. По его мнению, именно по вине дворянства могущественная когда-то Франция разорилась, обеднела и ослабела, сделавшись добычею англичан и разбойников. Дворяне забыли свой долг, занялись взаимной враждой и отнимают последнее у беззащитного крестьянства. Осуждая и местами страстно обличая дворянство, автор определенно сочувствует простому народу, в частности жакам. Он живо интересуется народным бытом, народными сказаниями и легендами и ярко изображает на основании собственных наблюдений и рассказов очевидцев бедствия французской деревни накануне Жакерии. По его мнению, непомерный гнет со стороны дворян переполнил чашу терпения разоренных войной и действиями разбойников крестьян и вызвал крестьянское восстание. Подавляя его, дворяне действовали безжалостно, убивая ни в чем неповинных людей и действуя хуже врагов Франции — англичан. Словом, автор развивает точку зрения, близкую к той, какую высказывает в своем письме к городам Фландрии Этьен Марсель. Известно, что Жан де Венетт был явным сторонником последнего, хотя и осуждал убийство Марселем королевских сановников. «Сколько проистекло отсюда бедствий, сколько погибло людей и опустошено деревень!»,— восклицает по этому случаю автор. В позднейший период своей деятельности он примкнул к королю, не отказавшись однако от критики действий правительства. [Издания: D'Achery, Spicilegium, pp. 104 — 139; Geraud, Continuationis Chro-nici Guillelmi de Nangiaco pars tertia, 1843.]

8 Хроника первых четырех Валуа обнимает период времени с 1327 по 1393 г. Подробное изложение событий начинается лишь после 1350 г. Автор — духовное лицо (клирик) из Нормандии, приближенный человек архиепископа Руанского. В своем произведении, составленном отчасти на основании других хроник (в частности «Больших хроник»), отчасти же на основании устных рассказов современников, интересуется главным образом нормандскими делами. Отстаивает привилегии духовенства, но далек от симпатий к светской знати. В приводимых отрывках о Жакерии особенно бросается в глаза сочувственное отношение автора хроники к вождю крестьянского восстания Гильому Калю. [Издание S. Luce, Paris 1862, Societe de l'histoire de France.]

102

9 Большие французские хроники («Orandes Chroniques de France») - официальная хроника французской монархии с начала династии Капетингов. По общепринятому (хотя и не доказанному твердыми данными) мнению, та часть «Больших хроник», которая посвящена событиям царствований Иоанна II и Карла V, написана канцлером последнего Пьером д'Оржемоном. Во всяком случае, кто бы ни был автором «Больших хроник», совершенно ясно одно: он близко стоял ко двору, прекрасно знал политику правительства и был в курсе всех его начинаний. Несомненно, что сам Карл V оказывал прямое воздействие на составителя «Больших хроник» и прежде всего хотел, чтобы он оправдал его действия в смутные 50-е годы XIV в. Хроника таким образом сплошь тенденциозна. Она огулом обвиняет все враждебные правительству общественные элементы и дает освещение всех событий с чисто правительственной точки зрения. Но, во-первых, и эта правительственная точка зрения на происходившие в то время события нам интересна, а, во-вторых, достоинством «Больших хроник» является то, что ее составитель, черпавший свои сведения из официальных данных и многое видевший сам, очень точен в сообшении фактов и в изложении хронологической последовательности событий. События эти излагаются сжато: автор не интересуется тем, чем особенно увлекаются Фруассар и другие летописцы - описанием сражений, боевых подвигов и т.п. Сухая и краткая манера изложения «Больших хроник» особенно отличается этими качествами при изображении событий, связанных с Жакериею. Правительству Карла V, очевидно, было крайне неприятно вспоминать об этих страшных для правящих классов и для королевского дома событиях. К тому же в подавлении восстания главную роль сыграло не правительство, которое было захвачено врасплох и совершенно растерялось, а ненавистный его противник - Карл Злой Наваррский, и это обстоятельство тоже, очевидно, было Карлу V крайне неприятно. Все же то, что сообщают «Большие хроники» о Жакерии, чрезвычайно интересно и ценно. Они устанавливают точную и верную дату начала движения (28 мая), дают сведения об участниках движения и об отношении к нему городов, проливают яркий свет на события в Мо, сообщают цифру (очевидно отнюдь не преувеличенную) погибших при подавлении Жакерии крестьян и т.д. [Лучшее издание «Больших хроник» - Delachenal, Chroniques des regnes de Jean II et de Charles V, t. I (1350 - 1364), Paris 1910.]

10 Хронограф французских королей - история французских королей, доведенная до начала XV в. Составлена на латинском языке между 1415 и 1429 гг. неизвестным монахом аббатства С. Дени и является компиляцией целого ряда других письменных памятников, из которых не все до нашего времени сохранились. Содержит некоторые интересные сведения о Жакерии, которых в других памятниках не имеется. [Издание Moranville, 1891 - 1897, tt. 1 - 3. Societe de l'histoire de France]

103








Редактор В. Козерук Технический редактор П. Этинеоф
Сдано в набор 26/VII 1935 г. Подписано к печати 11/X 1935 г.
Формат бумаги 82X110/32. 61/2 печ. л. 40300 зн. В печ. л. Огиз № 1523. Заказ № 2
Тираж 5 тыс. Уполномоченный Главлита Б-11119. Ценз 1 руб. 35 коп.
Отпечатано с матриц в школе ФЗУ Огиза треста «Полиграфкнига».
Москва, Колпачный, 13. Зак. 2567

Какие исторические темы хотите видеть на сайте?

Поиск

Интересное

  • Канал им. Москвы. Жостово.

    Третья часть путешествия по каналу имени Москвы от истока к устью. Рассказ об истории его создания, о людях, которые его строили, о достопримечательностях, интересных инженерных сооружениях, населенных пунктах, раскинувшихся на берегах этого водного пути.

    Подробнее...
  • Личный фотограф Брежнева

    Многие запомнили Леонида Ильича Брежнева таким, каким он был в последние годы - почти беспомощным стариком, заботящимся только о собственных наградах и регалиях. Однако те, кто находился рядом с Генеральным секретарём ЦК КПСС долгие годы, помнили его совсем другим. Наша новая статья о легендарном фотографе ТАСС, Владимире Мусаэльяне, который длительное время был личным фотографом Леонида Ильича Брежнева.

    Подробнее...